Северный ветер - Александрия Уорвик

Тогда в нем что-то меняется. Он выглядит почти довольным.

– Рен, – шепчет он. – Зачем ты лжешь?

И медленно проникает в меня одним пальцем, растягивая скользкие стенки.

Ну наконец-то. Впиваюсь ногтями в плечи Борея, стону, приподнимаясь на цыпочки, чтобы он погрузился так глубоко в мою тесноту, насколько возможно.

Он выходит и погружается обратно – лишь наполовину. И близко недостаточно, и Борей это знает. А я думаю: посмотрим еще, чья возьмет.

Парой ловких рывков развязываю штаны, открываю его своему взору. Легонько сжимаю толстый, багровеющий ствол с выпуклыми венками. Он подрагивает.

– Ну давай, – поддразниваю я.

Бросать Королю стужи вызов в гонке к вершине наслаждения – совершенно нелепая затея, но я продолжаю его обрабатывать, мерно двигаю рукой по всей длине, задерживаясь на крупной головке, размазывая каплю предсемени, по которой пальцы скользят еще проворнее.

Рука летает все быстрее и быстрее. Борей трется бедрами о мою ногу, вжимая меня в столбик кровати, продолжая играть с моими складочками так, что по внутренней стороне бедер стекает теплая влага. Пальцы толкаются в мое естество в жестком, непрерывном темпе, от которого я вся сжимаюсь и, боги, кажется, вот-вот взорвусь. Снова сталкиваемся губами, жарко, мокро, беспорядочно, и Борей стонет в поцелуй. А когда дразняще обводит набухший бугорок над входом, меня пронзает удовольствием так, что под веками вспыхивают искры, а рука сбивается с ритма. Этот проклятый бог лениво растягивает губы в улыбке, прерывая поцелуй.

– Не провоцируй, – произносит Борей, – если не способна победить.

А я намерена победить.

– Значит, так, – хриплю я и глотаю очередной стон, когда король вставляет второй палец и, согнув их, нажимает на верхнюю стенку. – Кто продержится дольше, тот…

И без того быстрый темп нарастает. Влажные звуки становятся громче, пальцы настойчиво толкаются в тисках набухшей плоти.

– Получает исполнение любого желания, – заканчивает за меня король и издает низкий, гортанный стон, когда я мягко сжимаю его мошонку.

Осознание не сразу пробивается сквозь туман. Желание? Ох, я бы разгулялась.

– Хорошо.

Мы подталкиваем друг друга к краю, закручивая спираль удовольствия быстрее, сильнее, ярче. Дыхание Борея становится хриплым, рваным, наслаждение все нарастает, но еще не накрывает волной. Лишь накатывает на него, на меня непрерывным жаром, что опаляет изнутри. Крупные пальцы так божественно ходят внутри. Большой ласкает набухший бугорок, все кружит и кружит, пока я не вскидываюсь на цыпочки, пока низ живота не сводит судорогой от зарождающегося экстаза. Почти, уже почти… и все же недостаточно, и я должна продержаться. Я торжественно клянусь, что выиграю в этом состязании, доведу Борея до разрядки первым.

И он тоже на грани. Сбивчивые стоны говорят о том, что нижняя часть его члена особенно чувствительна. Легонько прохожусь по ней ногтями вниз, и Борей вскидывает бедра.

– Рен, – хрипло выдыхает он сквозь стиснутые зубы. – Ты…

По моему носу скатывается капелька пота.

– Потрясающа?

– Демоница.

Смеюсь, тяжело дыша, и запечатлеваю на губах Борея небрежный поцелуй. Жар льнет к моей коже, как невероятно теплый дождь. Король трахает меня рукой, и я приближаюсь к пику наслаждения, взмываю все выше и выше, все тело сжимается…

– Милорд? – раздается у входа в палатку голос.

Король стужи отрывается от моего рта, грудь тяжело вздымается. У меня перед глазами рассеивается туман, и я в обалделом удивлении касаюсь своих истерзанных, припухших губ. Мы приклеились друг к другу, я обвила бедро Борея одной ногой, его рука у меня в штанах.

– Да? – отзывается он, не отрывая от меня горящего взгляда.

– Люди возвращаются на поле боя. Появилась еще одна волна темняков. – Говорящий прочищает горло. Кажется, это Паллад. – П-прошу прощения, что прерываю.

Битва. Война. Я совсем позабыла о них в пьяном мареве похоти.

Борей отстраняется, но я резко хватаю его за руку и притягиваю обратно.

– Ты меня такой не оставишь.

Внутри все ноет от промедления, от ускользнувшего пика. Член короля вжимается мне в живот, неудовлетворенный. Не хочу останавливаться. Хочу довести это безумие до конца. Тяжело дыша, Борей отнимает руку от моего лона, кладет ее мне на бедро.

– Я должен.

Влага с его пальцев пятнает мою кожу и остывает на ней.

Нутро невольно сжимается от боли. В моих глазах Борей делает выбор. И выбирает не меня.

Между нами воцаряется холод. Может, это и к лучшему, что нас прервали прежде, чем я допустила ошибку.

– Как скажешь.

Я совершенно спокойно отступаю в сторону, поправляю штаны, повязку на груди, притворяюсь, что это не я едва не кончила на пальцах Короля стужи. На моем счету масса неправильных решений, но это – одно из худших.

– Рен.

Отворачиваюсь, иду подбросить в огонь дров, чтобы скрыть дрожь в руках. Какой же я всегда была дурой.

– Иди, – говорю я. – Тебя ждут.

Не слышу шагов. Мельком оглядываюсь – он рассматривает меня, уже оправив одежду, и между бровями его залегла хмурая морщинка.

– Осторожнее с раной. Не потеряй еще крови.

Он сглатывает. Опускает взгляд к моим губам, задерживает.

– Со мной все будет в порядке.

И уходит.

Глава 34

– Госпожа? Вы одеты?

Ножницы застывают у края ткани, которую я нарезаю на бинты. Из-за входа в палатку доносится голос мужчины. Полный… боли? Хм. Орла сидит рядом со мной, стирает одежду Борея в котле разогретой на огне горячей воды.

– Войдите.

В палатку вваливается капитан Паллас. Орла ахает. Я тут же вскакиваю, лежавшие у меня на коленях бинты соскальзывают на землю. Как только он заваливается, я ловлю его под руку. Кровь, кровь, столько крови. По плечу тянется длинный скверный порез. Туника запятнана черным из ужасной раны, что влажно хлюпает, когда Паллад тяжело оседает. Металлический нагрудник холодит мне кожу.

– Орла! – рявкаю я, охваченная тревогой. – Вина!

Служанка бросается выполнять приказ. Я перекидываю руку Паллада через плечо, помогаю ему дойти и сесть на стул. Капитан опускается со страдальческим стоном, роняет голову, словно держать ее невыносимо трудно.

Рана выглядит серьезной, а целительница Альба, разумеется, по-прежнему в цитадели, где от нее нет никакого толка.

– Не умирай, – вот и все, что мне удается сказать.

Паллад вымучивает улыбку.

– А я-то думал, именно этого вы и желаете после того, как я с вами обращался.

– Может, я и считаю тебя болваном, но это не значит, что я желаю тебе смерти.

На пути сюда Борей упоминал, какой Паллад опытный солдат. А чтобы отбиться от темняков, нужны все силы.

Паллад сильнее обмякает.

– Умирать в мои планы не входит, миледи. По крайней мере… – Он кряхтит. – Не сегодня.

Хорошо. Не хотелось бы рыть могилу. Но об этом я ему не говорю.

Он такой прозрачный, что даже страшно, не просочится ли он прямо сквозь стул. Лагерь снаружи вдруг оживает, бурлит звуками, от прежней тишины не остается ни следа.

– Меня отправили, – хрипит Паллад, содрогаясь всем телом, – передать сообщение.

Кровь у меня в жилах ускоряет бег, разгоряченная тревогой. Палатку пропитывает зловонием битвы – железо и гарь. От него кружится