Северный ветер - Александрия Уорвик

– Поднимайся, – цежу я сквозь зубы и сильным толчком все же сбрасываю его с себя.

Король валится на спину и не шевелится.

– Борей?

Встав рядом на колени, я осматриваю его с головы до ног. Крови очень много. Так много, что будь он смертным, я бы уже беспокоилась. Он лежит столь неподвижно, что смахивает на труп. Ноги залиты чем-то черным и маслянистым.

Он не может умереть, напоминаю я себе. Тревогу это почти не унимает.

– Кровь не моя, – еле ворочает языком Борей с закрытыми глазами.

А вот это известие приносит удивительное облегчение. Однако…

– Борей, – тычу пальцем ему в щеку. – Вставай. Нужно смыть кровь.

– Не могу. Слишком устал.

Уперев руки в бедра, разглядываю его с утомленным вздохом. Что ж, он жив. А остальное меня не волнует. Если хочет спать на полу, то и пусть. Но сперва ему нужно принять ванну.

– Орла!

Она где-то рядом. Даже если я позову с другого конца цитадели, клянусь, она как-то да услышит.

Не проходит и минуты, как раздается эхо дробных шажков.

– Да, госпожа?

Орла переступает порог, раскрасневшаяся от натуги, и чуть не спотыкается о Борея. Коротко ахает.

– Господин?!

– Он в порядке. Просто устал. – Тут, конечно, больше подойдет слово «измотан», ведь иначе Борей никогда бы не выказал подобной уязвимости. – Не могла бы ты привести кого-то, чтобы королю наполнили ванну, пожалуйста?

Служанка отрывает взгляд от неподвижного Борея.

– Сей момент.

Для женщины своих лет Орла чрезвычайно проворна, если положение того требует. Кажется, проходит всего несколько мгновений, и в покои уже вбегают слуги с полными ведрами горячей воды, которую они выливают в деревянную ванну, пока та не наполняется. А потом уходят так же быстро, как появились.

– Спасибо! – кричу я им вдогонку и закрываю дверь.

А потом разворачиваюсь, скрещиваю на груди руки, окидываю взглядом Короля стужи. Может ли у него быть сотрясение мозга? Кровь якобы не его, но ведет он себя странно.

Пинаю его в ногу, хотя, на самом деле, скорее всего лишь подпихиваю. Заворчав, Борей кривится.

– Жена, – рычит он.

– Да? – отзываюсь терпеливо.

Он открывает глаза. Щурится на меня.

– Я должен был догадаться, что спокойно поспать ты мне не дашь.

– Ты же понимаешь, что рухнул на пол, да? – Когда Борей не отвечает, я добавляю: – Тебе нужно помыться. Смердишь, как покойник.

– Закономерно, если учесть, сколько я сегодня убил темняков, – слова текут медленно, от усталости он едва шевелит губами. По его телу пробегает дрожь, мышцы шеи натягиваются.

Чувствую первый укол тревоги.

– Ты уверен, что сам не ранен?

Может, он просто не заметил в пылу битвы?

– Уверен.

И все же он по-прежнему неподвижен.

– Ну?! – огрызаюсь я. – Вставай, пока я тебя не пнула.

– Я…

Борей оглядывает комнату. Пальцы его руки подергиваются и снова замирают.

– Что там? Выкладывай уже.

– Мне нужна помощь, чтобы подняться.

Он, должно быть, совсем изможден, если это признал. Рассматриваю его повнимательнее. Он всегда бледный, но сейчас его кожа приобрела уродливый землистый оттенок, и на ней блестит пленочка пота. Король стужи не может заболеть. Не может умереть. Утверждает, что не пострадал. Так почему же он выглядит так ужасно?

– Мои силы иссякли, – поясняет Борей, увидев мое замешательство. – Боль и усталость – издержки этого.

Не знала, что его сила может иссякнуть. А с другой стороны, что я вообще знаю о его силе, ее возможностях, гранях? Самую каплю.

Поднять взрослого мужчину на ноги – задача не из легких, но я справляюсь. Борей висит на мне почти мешком, обняв за поясницу, впившись в бедро пальцами, а второй рукой хватается за мою ладонь. Вместе мы кое-как бредем к купальной комнате. Борей плюхается на стул рядом с ванной, затем устремляет на меня мутный взгляд. Я вспоминаю отчаянный, цепкий поцелуй в полумраке палатки, тлеющую неподалеку жаровню, страстные, влажные звуки, с которыми сталкиваются нетерпеливые губы и языки.

Если бы нас не прервали, я бы кончила на его пальцах, и он, думаю, тоже бы кончил с моей рукой на его напряженном члене. То, как Борей прикасался… еще никто не прикасался ко мне с таким откровенным желанием.

Сердце трепещет, ускоряя бег, и я выбрасываю эти мысли из головы. Случившееся в лагере ничего не значит. Просто давно не хватало ощущений, ласки, разрядки. Рано или поздно я бы кого-то поцеловала. Борей просто оказался поблизости. И просто так вышло, что он поцеловал меня в ответ.

Спохватившись, осознаю, что Борей смотрит на меня так, будто вспоминает о том же.

– Я тебя раздевать не буду.

Он хмыкает. Даже звука почти нет, лишь колеблется воздух.

– Этого я от тебя и не ждал. Моя удача так далеко не простирается.

Удача? Теперь я уверена в его сотрясении.

– Ты прав, – фыркаю я. – Она простирается еще меньше, чем твои когти. Мойся, потом отведу тебя в постель.

Ведь мысль о том, как Борей будет пытаться сделать это сам, почему-то меня печалит.

Он оттирает с кожи грязь и кровь, а я подбрасываю в камин побольше дров, огонь не взметается с ревом. Жар пронизывает затекшие, ноющие суставы, и я вздыхаю от удовольствия. А потом усаживаюсь в кресло. Руки сцеплены, ноги трясутся. Волоски на теле встают дыбом.

По ту стороны стены раздается плеск, глухой удар и ругань.

Застываю.

– Ты в порядке? – вскочив, пересекаю комнату. – Борей?

Прикладываю ладонь к закрытой двери купальной.

Слышу его вздох. Иного ответа мне и не нужно.

Если задуматься, мне стоило собраться с духом, приготовиться к тому зрелищу, что ожидало меня за дверью, ведь воображать, как Борей моется, и наблюдать сей процесс воочию – совершенно другое дело. У него такие широкие плечи, что ванна кажется совсем крошечной, хотя вообще-то в нее спокойно влезет парочка человек. Борей опирается спиной на борт, влажная грудь блестит в свете лампы, черные мокрые пряди липнут к плечам. Молочно-белая, благоухающая розой вода скрывает все, что ниже талии. Бегло окинув его взглядом, я делаю вывод: цел, просто глубоко расстроен.

– Не могу дотянуться до спины, – бормочет он.

Ах. Действительно, беда.

Переступаю порог. Щеки осторожно касается прохладный ветерочек, и я, не отдавая себе в этом отчета, вдруг произношу:

– Если хочешь, помогу.

Борей, похоже, не в восторге от предложения. А я тем временем с переменным успехом пытаюсь не пялиться на его грудь. Рана, которую он получил ранее, зажила. Соски съежились на прохладе.

Не дождавшись ответа, я вздыхаю и топаю к двери.

– Ладно. Барахтайся тут, как рыба, мне-то что.

– Стой.

Поджав губы, я медленно поворачиваюсь к нему лицом. Как бы мне ни хотелось облегчить ему жизнь, тарабанить в упрямо запертые двери я не собираюсь.

Борей с явной неохотой протягивает мне кусок мыла. И выглядит при этом таким несчастным, что я едва сдерживаю улыбку. Помощи он не хочет, но все равно ее просит.

Подтянув поближе стул из угла, я усаживаюсь позади Борея и взбиваю мыльную пену. Сейчас, пока он опирается