Северный ветер - Александрия Уорвик

Мужчина смотрит на меня, уронив челюсть. Наклонившись, вздергиваю его на ноги.

– Бегом!

Мы вырываемся на поляну, и впереди наконец лежит цитадель, зубцы черного камня на фоне заснеженной горы, обещание спасения.

– Открыть ворота! – кричу я.

Армия – поток людей и лошадей. Среди хаоса кто-то, отчаянно пытаясь бежать, вдруг спотыкается. Вопит, когда тяжелое копыто опускается ему на руку. Раздается отчетливый хруст костей, и я разворачиваю Илиану, встаю вместе с ней, как огромный валун посреди реки, который огибает бурное течение.

– Паллад! – зову я и тянусь помочь несчастному подняться на ноги. – Прикажи держать строй! Я не потерплю больше смертей этой ночью!

– Держать строй! – ревет Паллад.

Позади меня со скрежетом открываются ворота. Окружающие нас темняки заходятся сухим дребезжащим шипением.

– Пошла! – шлепаю я ближайшую лошадь по крупу, и та несется к спасительному двору.

Оставшиеся в живых бросаются вперед. Слуги, затем раненые. Наконец солдаты.

Когда последний пролетает мимо меня, я направляю Илиану туда же, в ворота. И они захлопываются с оглушительным грохотом.

Глава 35

В стенах собирается весь Невмовор.

И царит здесь, безусловно, хаос. Двор настолько забит теми, кто ищет убежища, что не видно серых камней под ногами. Каждый крошечный клочок пространства занят непослушным ребенком, измученным мужем, что пытается успокоить семью, лошадью или козой, или шаткой тележкой, доверху набитой дорогими сердцу вещицами. Царят шум и гам. Пропитанный страхом воздух становится вязким, тяжелым, он обволакивает кожу, как масло. И солдаты, покрытые шрамами, в залитых кровью доспехах, лишь усугубляют страшное ощущение.

– Кому нужна еда, пожалуйста, пройдите в конюшни! – кричу я, проталкиваясь сквозь толпу. – Кому нужна теплая одежда, пожалуйста, пройдите в восточный двор!

– Миледи! – меня останавливает, схватив за руку, молодая мать. – Есть ли известия о пропавших солдатах?

Она не первая, кто спрашивает. И я отвечаю ей ровно то же, что женщине до нее, и мужчине до этого.

– Мне жаль, но я ничего не узнаю до возвращения короля.

Прошло уже столько часов, а от Борея ни слуху ни духу. Я беспокоюсь за него – и это новое, неприятное чувство совсем мне непривычно.

Молодая мать, глаза на мокром месте, кивает. Но я ощущаю спиной ее взгляд, пока направляю пожилую пару к Орле, которая занята раздачей шерстяных носков.

С течением ночи внутри меня неуклонно нарастает хорошо знакомая, звенящая паника. Кожа свербит от холода. Горло сжимается, в нос бьет запах вина – призрачное воспоминание. А ведь один глоточек с легкостью бы избавил меня от этого.

Когда до Невмовора достигли слухи о возможном нападении, люди собрались и пришли сюда, в цитадель. Три тысячи призраков, с пустыми руками, многие даже толком не одеты, отчаявшиеся, напуганные. Я не сумела им отказать.

Борей будет в ярости, когда увидит, что я натворила.

Когда последний нуждающийся обретает одеяло, а свободные гостиные, бальные залы, прихожие и столовые оказываются заняты, я наконец удаляюсь в обширные каменные коридоры. Уже рассвело. У меня дрожат ноги. Двенадцать бессонных часов пролетели в мгновение ока. Теперь цитадель забита битком, и кто знает, хватит ли на всех пищи. Но я больше не намерена об этом беспокоиться. Так или иначе, я со всем разберусь.

Я так измотана, что хочется свернуться калачиком прямо на полу, но я упорно поднимаюсь по длинной-длинной лестнице к своим комнатам… и не останавливаюсь. Вместо того, чтобы свернуть направо на перекрестье, я иду налево, где четверо стражников преграждают мне путь в северное крыло.

– Я желаю посетить покои своего мужа, – заявляю я.

– Проход запрещен всем, кроме самого короля, миледи, – отвечает самый крупный стражник.

– А раз уж я его жена, – парирую, – решение никак нельзя пересмотреть?

– Дайте ей пройти, – в противоположном коридоре возникает Паллад, раздраженный и усталый. – Приказ господина.

Мужчины расступаются, открывая мне путь к крепким двойным дверям.

Не знаю почему, но чем ближе я к комнатам короля, тем тяжелее мои шаги. Раньше мне возбранялось ступать в сие святилище, но я доказала, что достойна.

Обхватываю пальцами прохладную деревянную ручку, нажимаю.

Темнота. Пустота. Она плещется о меня, как живая. И из этой темноты рождается иней, безраздельный холод, которым веет из зияющего мраком проема. В голове раздается тонкий, пронзительный звук, он предупреждает меня, что лучше сбежать. Это пещера, кратер, впадина, яма. Логово темняка. И почему-то я раздумываю, а не войти ли туда.

Сомневаюсь, что Борей установил там какую-нибудь ловушку. В конце концов, слуги-то приходят убраться. Ну, вернее, Орла. Она, правда, никогда не говорила, как часто и…

Скриплю зубами. Я не трусиха. И вообще не в первый раз сюда являюсь, хоть тогда и пробралась через окно, а не дверь. Вряд ли внутри что-то поменялось – с чего бы?

И я ступаю прямиком в его покои.

В своих я сразу же избавилась от штор, но Королю стужи так поступать, разумеется, незачем. Приходится немного повозиться, но мне удается разжечь камин и лампы. Так-то лучше.

Королевские покои, само собой, огромны, но в прошлый визит, если можно так выразиться, я не то чтобы особенно их рассмотрела. Внимание тут же привлекает самый большой предмет мебели – кровать. Множество одеял винного цвета, излишне большая кипа подушек, поблескивающее изголовье размером с лошадь. А еще здесь есть стол, заваленный пергаментом, и комод, перед камином стоят четыре кресла и кушетка.

Я осторожно закрываю и запираю за собой дверь.

А здесь все не так прагматично, как я думала. Тут и там даже мелькают маленькие уютные штрихи, вроде наброшенного на кресло пледа или забытого на приставном столике бокала. Главная комната переходит в круглое помещение, стены которого уставлены высокими книжными шкафами. За еще одной закрытой дверью – место для купания. Я рыскаю в надежде найти запас вина, но его нигде нет. Король не лгал, когда говорил, что избавился от всего до последней капли.

Развернувшись, снова натыкаюсь взглядом на кровать. Она куда больше моей. Наверное, и удобнее, хотя моя – самая удобная из всех, где мне доводилось спать. А эта, должно быть, вообще как облака.

Любопытство берет надо мной верх. Я бросаюсь на матрас и падаю среди мягчайших подушек и пуховых одеял. О, а приятно. Очень приятно. Выдыхаю, проваливаясь глубже, глубже, глубже…

Не помню, как заснула, но что-то заставляет меня вздрогнуть и вынырнуть. Звук, очень странный. Не могу понять, что это. В камине лишь пепел и дым, но несколько углей еще догорают.

Дверная ручка дергается. С той стороны двери слышно ругательство. Ах да. Я же заперлась.

Спрыгнув с постели, я отодвигаю засов и распахиваю дверь… и в меня всем весом влетает Борей. Мы валимся на пол, и меня придавливает всей тяжестью королевского тела.

Он стонет, уткнувшись лицом в мою шею.

– Борей, – пихаю его в плечи. Он не двигается с места. – Раздавишь.

– Рен?

У короля заплетается язык,