Аптекарский огород попаданки - Ри Даль
— Что ж делать-то?.. Что ж делать?.. — заламывала руки Груня, наматывая круги вокруг меня.
— Принеси перекись водорода и вату, — устало пробормотала я, хлебнув немного воды. Чуть отпустило, но не до конца. — И таблетку анальгина захвати.
Груня не пошевелилась. Она враз замолчала, побелев ещё больше.
— Что, анальгин закончился? — уточнила я.
— Не пристало-то вам глумиться над сирой, — проблеяла Груня. — Сроду латыни вашей не знавала, так же ж не по чести мне. Да и вам тоже. Не зря папенька ваш говаривал, что помешаетесь на своей латыни, хворью душевной захвораете, не иначе. И вона тебе — схворили…
Девушка вновь пустилась в слёзы. А мне как-то неловко стало, будто бы только что оскорбила её. Только вот чем?..
Про то, что говорила она как-то уж заковыристо, вообще молчу. Язык вроде русский, а как будто бы старинный. То ли Груня перечитала романтических книжек девятнадцатого века, то ли я. А, ну, да, это же мой сон…
— Груня, Груня, не плачь, — попыталась я её утешить. — Я же не со зла… Я же головой повредилась…
— Знамо дело, повредилася! — всхлипнула Груня. — Простынку-то повязали да шасть в оконце. А простынка-то хлипенькая сдалася. Вы головушкой-то — БАЦ! — и до низу самого упали. Я вама-то кликала-кликала. Не отзываетесь. Побегла сама. Слава тебе боженька, Иван Ипатиевич Ле Морту на сон принял да и не слыхивал ничего…
— Подожди, как ты сказала?.. — уцепилась вдруг я за смутно знакомое слово. — Ле Морт?.. Ты имеешь в виду эликсир Ле Морта?
— А чего ж иное-то? — удивилась Груня.
Меня в тот момент будто бы хорошенько тряхнуло от волос до пят. Эликсир Ле Морта, он же — парегорик, широко применялся в лечении разных болезней аж с начала восемнадцатого века. Его изобрёл голландец Якоб Ле Морт. Назвать такое средство безобидным довольно трудно, по современным меркам. В его состав входили мёд, солодка, цветы бензоина, камфора, масло аниса, соль зубного камня, винный спирт и опиум. Тем не менее, люди действительно раньше именно так и лечились, а парегорик применяли и при бронхите, и при бессоннице.
И если папенька, о котором неустанно твердила Груня, реально пил эликсир Ле Морта, то…
— Груня, — спохватилась я, — а какой нынче год?
Девушка похлопала ресницами и пробормотала упавшим голосом:
— Одна тысяча восемьсот семьдесят седьмой от рождения Христова…
Историческая справка
Дорогие читатели, продолжаю знакомить вас с историческими фактами о жизни в 19 веке.
Примерно так мог выглядеть пузырёк с лекарством, который принимал Иван Ипатиевич.
В России такие пузырьки продавались повсеместно и почти все лекарства имели либо капельную, либо порошковую форму. Но подробнее Саша сама расскажет позже. Ведб её специализация в университете как раз была посвящена истории фармацевтики.
—————————————
Дорогие читатели!
Если вы любите доброе и юморное фэнтези о попаданках, обязательно заходите в мою книгу
“Наследница (не) счастливой сыроварни”
Была пенсионеркой, а стала попаданкой.
Была Юлия Анатольевна Мухина, а стала Джульетта Левальд.
Была бухгалтером, а стала… графиней?..
Да если бы!
А ведь просто повелась на рекламу какого-то агентства «Не та дверь», где мне пообещали новую жизнь. Вот только никто не объяснил доверчивой старушке, что новая жизнь будет ничем не легче прежней.
Эх, ладно. Куда, говорите, идти? В ту дверь? А, без разницы! В любом случае выберусь.
Спасу подслеповатую козу и девочку-сиротку, поставлю на место заносчивого дракона и всем раздам… по куску сыра. Я же нынче сыровар!
А проблемы?.. Да в какой жизни их не было?!
https:// /shrt/P9KS
—————————————
ПРИЯТНОГО ВАМ ЧТЕНИЯ!
Глава 10.
Господи!.. Господи!.. Господи!.. Это точно сон! Точно сон!..
Может, я и заработала инвалидность в той злосчастной аварии, но голова-то уцелела! Иначе б меня на должность педагога ни за что не приняли.
А что, если травма была скрытой и проявилась только сейчас?.. Ну, нет, мне же МРТ делали. А если чего-то всё-таки не разглядели? Опухоль там… Или…
Нет, тоже вряд ли. Остаётся только один вариант — сон.
Я подскочила со стула и начала вышагивать по комнате, уже не обращая внимания на почти потерявшую сознание Груню. Взгляд зацепился за металлический предмет на столе — нож для бумаг с красивой резной ручкой в виде двуглавого орла. Металл напоминал серебро, а края изделия были аккуратно скруглены, дабы не пораниться. Разрезать что-то таким ножом практически невозможно, но разделить слипшиеся страницы в книге или аккуратно вскрыть конверт с посланием вполне можно. Так что я понимала, что ничего мне не сделается, когда схватила вещицу и ткнула себе в ладонь.
— Матушка, пощади! — тут же бросилась на колени Груня и вцепилась в подол моего платья. — Что удумала-то?! Что удумала?!
А я тем временем еле подавила вскрик и уставилась на покрасневшую кожу. Новой травмы я себе, к счастью, не нанесла. Но последовавшая реакция оказалась вовсе не той, на которую я рассчитывала. Сон не исчез, вокруг ничего не изменилось, кроме психического состояния Груни.
— Коли так противитесь папенькиной воле, то и не ходите в замуж! Бог с вами! Да убиваться-то так почто?!
— Груня… Груня… — тихо позвала, глядя не на девушку, а на свою ладонь. — Груня, всё хорошо. Ты не переживай. Я больше так не буду.
— Ой, Александра Ивановна… Родненькая, неужто така тяжесть вам на сердце, что вы в окошко кинулись, а теперь уж и ножичком тычитесь?..
— Груня, ну, вставай, пожалуйста.
Еле поняла её с колен. И ощутимая тяжесть в который раз убедила в абсолютной реальности происходящего. Ну, не бывают сны настолько детальными. Не бывают. Но ведь и иного объяснения пока не нашлось. А между тем голова моя только сильнее пухла и звенела.
Я всё-таки заставила Груню подняться на ноги, а сама вновь присела на тот же стул. Нехорошо мне стало, ох, и нехорошо…
Мысли ползли то слишком медленно, то чересчур быстро. Сменяли друг друга беспорядочно. Что-то вспыхивало в памяти, но тут же перебивалось другой картинкой, третьей, четвёртой, двадцатой, сотой…
Такое ощущение, что я забралась на крутилку и не рассчитала силы. Ну, у всех же были
