Кольца Лины - Наталья Александровна Сапункова
— О, большое спасибо! — я сунула контрабанду под матрац.
Писать что либо на бумаге — плохая идея, ведь потом надо умудриться спрятать, обыщут наверняка. Но за поддержку — конечно спасибо!
— Ситора, — я схватила ее за руку, заговорила тихо, — что такое присяжные исключения, ты знаешь? Это я про магов. Ну вот такая я балда, Ситора, ничего не знаю, помоги. Князь Вельд говорил про брата, он маг, у него есть присяжные исключения… — я решила, что на Муна нельзя намекать никаким образом, лучше уж на Сергера.
— Лина, конечно, я знаю, в нашей семье половина рождается магами! Посвящение вот редко кто принимает, а непосвященных магов — много, говорю же! — Ситора понизила голос почти до шепота. — Посвящение намного увеличивает доступ к силе, и к тайным знаниям тоже, но оно накладывает ограничения, жесткие. Несколько ступеней — это надо несколько раз принести присягу. Там оговорены и верность монарху и учителю и ограничения. А иначе, сама подумай — в мире не было бы никого сильнее магов! А так — маги подчиняются королям, императорам…
— Князьям.
— Ну, да, и князьям…
Да, это было логично, это я поняла. Магические знания заманчивы, но малодоступны, хочешь получить — пройди своего рода инструктаж, многократный, и поклянись не идти против короля.
— А если нарушить присягу? — заинтересовалась я.
— Ну, как же, — Ситора даже слегка растерялась, — это смерть обычно.
Тут уже и я растерялась. Вот даже как!
— Ситора, я поняла. Это про присягу, а исключения — что?
— Лина, видишь, присяга — она жесткая. Она без исключений не может быть, есть такой магический закон, понимаешь? Жесткое можно сломать. Должны быть исключения. Если исключения не проговорить при присяге, то маг может найти их потом, и много, если он сильный, и нарушать сколько захочет. Так что всегда проговаривают. У всех немного разное, но очень часто определяют, чья воля может нарушить даже королевскую волю. Например, маг не может причинить вред своей семье, или только близким кровным родственникам, или исполнить волю матери или отца вопреки воле короля, или еще что — по-разному. Обычно тот, кому маг служит, прекрасно знает его исключения.
— Поняла, — я кивнула. — Ситора, а можно отказаться служить королю? Я хочу сказать, быть личным магом короля и служить при его дворе — можно отказаться? — мне действительно было очень интересно.
— Если король избирает определенного мага, то тот обязан служить ему семь лет, потом может просить отставки. Тот же Мун, ты его видела, он здесь по воле нашей королевы, его срок истекает через четыре года…
Я тут же вспомнила: "Так же, как я тут служу верной собачкой младшему князю Вельда, лир Аспейр несет такую службу при матери нашего лучшего из королей". Да, теперь все это стало более понятно.
Тут дверь распахнулась, и моя главная надсмотрщица не вошла — влетела в спальню. Ворвалась, как ураган.
— Моя княжна! Ты… ты ведь должна отдыхать?
— Должна? — я успела благодарно пожать руку Ситоре, и повернулась к лире, вскинула голову повыше. — Я не знала, что должна, я просто отдыхала. А еще я просила у лиры Ситоры кое-что из вещей, и она была столь добра собственноручно мне их принести, — я медленно повышала децибелы, и голос начал звенеть.
Нет, конечно, голосить, как ленна Дана, я не решусь. У нее были годы тренировки и подготовленная аудитория. Но нужный эффект и так был достигнут, сравнительно малыми силами.
— Княжна, я здесь за тем, чтобы исполнять твои просьбы…
Благодарю. Впредь буду обращаться к тебе. А пока я все же буду отдыхать, лира.
Ситора уже сбежала, улыбнувшись мне на прощанье, наконец и моя лира тоже гордо удалилась. Я опять осталась одна, прилегла на кровать, и долго смотрела на облака за окном. Вот, еще немного, и я все-таки решу окончательно, что буду делать, а пока ведь можно просто посмотреть на облака?
Подумать об этом завтра — не мой случай. Я подумаю сегодня, уже сегодня…
Молодая женщина прошла мимо кровати к окну и опустила штору, скрыв небо с облаками.
— Не нужно было, — недовольно буркнула я, подумав, что это опять лире неймется.
Она обернулась, улыбнулась.
— А ты спи, спи…
Это была не лира, а совсем незнакомая женщина, гораздо моложе. Моя ровесница, пожалуй.
— Ты спи, а я посмотрю на тебя… внучка.
Вот так поворот…
Как ни странно, я не беспокоилась, даже особенно не удивлялась, мне стало интересно, не более.
Эта незнакомка не служанка и не "дама свиты", и держалась она уверенно — как у себя дома. И казалась необычайно красивой, ей шел туго повязанный платок из кремового шелка — в Кере после свадьбы я носила похожий. А юбка, жилет, остальные мелочи мало отличались от выданной мне одежды, все из светло-синего шелка и немного красного — цвета Вельдов. А бусы… На них я засмотрелась: круглые граненые рубиновые бусины чередовались с плоскими, украшенными, как решила бы я, мелкими бриллиантами, во всяком случае, сверкали они соответственно. Ко мне вот так запросто явилась совсем непростая особа… и как же она вошла, настолько неслышно?
Она присела рядом со мной на кровать, тронула княжеское ожерелье, которое я, конечно, не сняла и не собиралась — мало ли что.
— Это оно. Я тоже его носила.
Мне стало очень не по себе.
— Когда?..
— Лет триста тому как… Ой, я никогда не считаю! — она рассмеялась, махнула рукой.
Голос у нее такой приятный, звонкий.
— Ты, моя дорогая четвертая, стала первой. Но у тебя небольшие сложности. Ничего. Их не бойся, — она махнула рукой в сторону двери, — в служанках нет ничего страшного. На самом деле они не такие и навязчивые, ты просто не привыкла.
— А кто ты? — пискнула я.
— Ах, да! Ты же не знаешь. Я Эда Вельда. Была когда-то королевой Винеты, между прочим!
— О-о… Ты первая пропала… ну то есть…
— Да, — согласилась она, и ее веселое только что лицо приняло горестное выражение, но ненадолго, — как жаль, я так мало жила, так мало была счастливой. И ладно бы какая серьезная причина, так нет же — просто моя неосторожность. Я заблудилась. Потайной ход нельзя открыть с
