Венец безбрачия - Полина Ром
Через два дня после бала гости разъехались, а их светлость, встретившись с бароном Джарвисом взглядами за завтраком, с удивлением сказал:
– Признаться, дорогой барон, я не ожидал от вас такой прыти. Впрочем, раз уж вы согласны покрыть грех… – герцог пожал плечами и переключился на беседу с женой.
Может быть, честный разговор с герцогом и избавил бы барона от брака, но ему было стыдно сознаваться в собственной глупости. Даже понимание, что он не первый и не последний, кто так глупо попался, не могло заставить Леопольда Джарвиса выглядеть беспомощным идиотом в глазах окружающих.
Сам барон неожиданно быстро смирился с предстоящим браком. И вроде бы умом понимал, насколько глупо попался, но в то же время мысль о том, что рядом с ним будет жить молодая, благоразумная и хозяйственная девушка, оказалась неожиданно приятной. Тем более что невеста, прекрасно понимая всю несправедливость обвинений, всегда молчала, находясь рядом с матерью, и даже стеснялась посмотреть барону в глаза.
«Даже если девочка наглупила и поцеловалась с каким-нибудь хлыщом… Да и пускай! От меня не убудет, а я ей, бедолаге, выделю во вдовью долю небольшое село. Как раз у меня Малая Рябиновка есть – ни туда и ни сюда. Вот её и отдам. Надеюсь, Рон на меня обиды держать не будет – не такое уж там богатство. А для неё Рябиновка, да плюс собственное приданое – уже и неплохо будет. Что ж поделать, если у неё такая мамаша оказалась…»
На пятый день, как и говорила госпожа баронесса фон Вельфорд, ранним утром в домашней церкви герцога произошло венчание, на котором присутствовало очень мало гостей. Зато торопливую свадьбу почтили сами их светлости. Никакого свадебного пира, разумеется, не было, хотя герцогиня и постаралась устроить для молодых нечто вроде парадного завтрака, на котором подали настоящие сахарные пирожные.
А сразу после завтрака барон с невесткой и молодой женой уселись в карету и отправились в обратный путь. В дороге Альда вела себя более чем скромно, сидела молча, так и не поднимая взгляд на новообретённого мужа, и даже на вопросы Ребекки отвечала тихо и односложно.
Первая брачная ночь дома прошла с некоторым скрипом, но закончилась победой барона. Признаться, в своём возрасте он уже и не помышлял о юных девах, да и в целом не слишком нуждался в постельных утехах, но всё же со своей задачей справился. И в качестве подарка на утро молодая супруга получила прелестный сапфировый гарнитур, оставшийся от покойной жены барона. Тот самый гарнитур, которым давно восхищалась Ребекка.
Барон опасался, что невестка начнёт выражать неудовольствие подарком, но вот как раз и невестка, и сын пусть и не были в восторге от скоропалительного брака, но вели себя вполне достойно. А молодая жена, некоторое время молчаливо присматривающаяся к порядкам в доме, со временем начала слегка капризничать.
Глава 65
Впрочем, некоторое время барон вполне ладил с женой, хотя и был сильно расстроен совершенно нищенскими размерами её приданого. Но, смирившись со своей участью, жену в подставе не винил, а полностью сложил вину за происшествие на свою тёщу – баронессу фон Вельфорд. Да и Альда, ласковая и обходительная, не раз уверяла мужа в том, что на ней самой нет никакого греха, и её в этой ужасной истории тоже подставила собственная мать.
– У меня просто сильно болел живот. Помнится, на столе были изумительные сладкие пирожки – и я не удержалась! А маменька велела сидеть там, в этой комнате, пообещав, что пришлёт лекаря. Вот я и сидела...
Пусть барон и сомневался в словах жены, но, здраво рассудив, что после драки кулаками не машут, особо не лез выяснять подробности. Что уж теперь... Ну, случилось и случилось...
Тем более что молодая супруга вела себя почти идеально:
– Ах, мой дорогой, матушка, конечно, поступила с нами ужасно, но если бы я знала, какой ты милый, я бы и сама добровольно участвовала во всем этом! – Она звонко чмокала мужа в щёку, весело смеялась, напоминая серебряный колокольчик, и барон с каждым днём становился всё менее ворчливым и всё более улыбчивым, начиная думать, что ему просто повезло.
Альда сумела понравиться даже многим соседям барона. Глядя на неё, облизывались старые холостяки и вдовцы, а господин Леопольд Джарвис с ухмылкой посматривал на вьющихся вокруг его жены гостей. А вот женщины приняли новую баронессу Джарвис гораздо менее любезно.
Как Альда ни старалась поладить с почтенной госпожой Петронией Пальпус, женой барона Пальпуса, которая пользовалась непререкаемым авторитетом в окрестностях, но наталкивалась только на спокойное равнодушие. Госпожа Пальпус, которая слыла образцовой женой и мудрой женщиной, держащей в ежовых рукавицах собственного весельчака-мужа, так и не приняла Альду в круг близких знакомых.
Да и дома теперь нет-нет да и стали вспыхивать мелкие и неприятные конфликты. Через некоторое время даже сам барон заметил, что юная баронесса норовит потратить на собственные туалеты и приём гостей слишком много. При этом всё домашнее хозяйство так и осталось на невестке: молодая жена не торопилась утруждать себя заботами.
Безусловно, баронство достаточно богато, но ведь и парча, и бархат стоят просто баснословно. Ткани эти все привозные, и приличные дамы имеют три – максимум четыре – дорогих туалета, а дома носят одежду из хорошей качественной шерсти или льна. Альда же не желала носить «отрепья с вышивкой», как она называла домашнюю одежду Ребекки, и выпрашивала у мужа то денег на атлас, то на отделку золотом, то требовала купить непомерно дорогую тафту.
Разговоры о королевском бале начались в семье задолго до назначенного времени. Откуда Альда узнала о нём – бог весть, но она, изменяя своей всегдашней мягкости и ласковости, принялась буквально пилить мужа, желая непременно посетить столицу.
Барон отбивался сколько мог, но потом не выдержал постоянных слёз и упрёков и, под бдительным присмотром молодой жены, написал письмо старинному другу, графу Кремано, служащему при дворе его величества, с просьбой достать два приглашения и обещанием познакомить графа с новой госпожой Джарвис.
За это барон был удостоен поцелуя в щёку и обещания стать на
