Воля владыки. У твоих ног - Рия Радовская
Площадь ударила по всем органам чувств сразу. Пестрота одежд и блеск драгоценностей, гул голосов, смех, музыка, густой запах сотен, а то и тысяч кродахов и клиб, жар солнца, принесенный горячим ветром вкус мясных пирожков и плова… Лин почти бессознательно придвинулась к владыке ближе, случайно задела руку Лалии, та посмотрела, вопросительно приподняв брови, и Лин кивнула: «Все в порядке». Они шли позади владыки, чуть правее, Лалия, как митхуна, ближе к Асиру, а по левую руку величественно выступал Адамас. Лин выпрямилась под ощутимыми даже физически взглядами, улыбнулась и пошла с Лалией в ногу — она была ниже, но Лалия шагала не размашисто, так что подстроиться оказалось легко. Короткий, расчищенный от толпы проход, лестница — наверх, между ложами придворных и аристократов, под взглядами уже не просто любопытными, а жадными, изучающими, полными похоти… Лин вздернула подбородок, показывая всем, способным видеть: «Я — принадлежу владыке, и никогда не стану ни вашей, ни еще чьей-то». Асир кивал кому-то, с кем-то рядом останавливался, бросал слово-другое, демонстрируя благоволение или интерес. Лалия положила руку Лин на плечо, задвинула между собой и Адамасом и тоже принялась рассыпать улыбки благородным кродахам — Асир заметил, бросил быстрый взгляд и усмехнулся. Оба они излучали превосходство и силу, и Лин решила, что не годится отставать — на нее, новое лицо рядом с владыкой, смотрели не меньше, чем на Лалию, а то и больше. В несколько шагов она оказалась почти вплотную к Адамасу, провела по шерсти кончиками пальцев. Анкар повернул голову, щекотнул усами и тихо рыкнул — благожелательно, Лин изучила уже все оттенки его рычания.
Она улыбнулась шире и погрузила пальцы в густую белую шерсть. Подумала: не предвидела ли Лалия и это, подбирая цвет для ее наряда? Невысокая анха в черно-золотом — рядом с могучим белоснежным анкаром. Картина! Маслом по хлебу, как выразилась бы она сама в прежние времена. Сейчас те шуточки отчего-то не шли на язык, лишь изредка вспоминаясь вот так, к случаю.
Ложа владыки была на самом верху — вся площадь как на ладони, впереди и ниже — море голов, и каждый взгляд срисовывается сразу. «Удобно для охраны», — отметила Лин, но тут же позабыла эту мысль. Владыка сел в кресло. Перед ним стоял низкий накрытый столик, с кувшинами, приборами и закусками. По обеим сторонам кресла лежали груды подушек, и Лин уже не сомневалась, для кого они. Адамас гордо прошествовал к краю их площадки и улегся там, в самом центре, подставляясь под все взгляды сразу. Становилось понятно — он лежал так уже не раз и не два, и точно знал, что его ждет и что нужно делать. Следующей устроилась Лалия — в подушках справа. Одним небрежным движением откинула накидку, но почему-то та улеглась красивыми ровными складками, даже не замявшись. Мысленно пожалев, что сама она так не сумеет даже после месяца упорных тренировок, Лин все же порадовалась, что накидки сегодня на ней нет. Села вполоборота — больше хотелось смотреть на владыку, чем на толпу внизу, но и совсем игнорировать празднество было нельзя, уж это Лин понимала.
— Весь сераль — слева, чуть ниже, — сказала Лалия, продолжая улыбаться. Наверное, эта улыбка могла бы сойти за благожелательную для тех, кто видел ее не слишком часто, но для Лин в ней было гораздо больше яда, чем симпатии и благодушия. — Сейчас все еще пошумят, потом поприветствуют владыку. Владыка, конечно же, изобразит лицом что-нибудь подобающее случаю, и можно будет наконец расслабиться, заняться чем-нибудь более приятным. Например, посмотреть на потные загорелые тела гимнастов, чудеса фокусников и наверняка танцы, много полуголых гибких анх для услады глаз владыки. Вдруг ему приглянется какой-нибудь особо изящный прыжок или поза. Всегда одно и то же.
— А ты как всегда — сама доброта, — сказал Асир.
— Может, я предпочла бы смотреть на гибких и мускулистых полуголых кродахов, но у меня же нет шанса сравнить.
— На соревнованиях не насмотрелась?
— На соревнованиях было интересно, — Лалия переплела пальцы на колене и мечтательно прикрыла глаза. — Много крови и ярости. Много боли. Но с тех пор прошло уже два дня.
Лин напомнила себе главное правило сегодняшнего вечера: «Завидуют? Пусть позавидуют еще больше!» И повернула голову в подсказанном Лалией направлении. Окинула ложу сераля тем спокойным и слегка ленивым взглядом, которым напоминала гуляющим жителям Красного Утеса о том, что охранка бдит.
На нее смотрели. Еще как — могли бы поджигать на расстоянии, она бы уже дымилась и поджаривалась на медленном огне, и не потому что у Гании, Наримы или Мираны не хватило бы сил для быстрого пожара, а исключительно чтоб дольше мучилась. Лин отыскала сидевшую рядом с Сальмой Хессу: та помахала рукой, и Лин ответила тем же. Сказала тихо, не прекращая улыбаться:
— Владыка, как честный человек, после такого вы просто обязаны предоставить мне право отстреливаться.
— Только от перевозбужденных кродахов, — очень серьезным тоном сказал Асир. — От остальных ты будешь отмахиваться. Думаю, даже покусанной рукой справишься. В крайнем случае, попросишь Лалию дать тебе пару уроков выживания среди ее любимых цыпочек.
— О, я дам, — фыркнула та. — Главное, чтобы после моих уроков в серале остался хоть кто-то, кроме нас двоих. Боюсь, они с воплями разбегутся куда глаза глядят. Хоть в казармы. И я заранее снимаю с себя всю ответственность.
— Договорились, — так же серьезно подтвердила Лин. Ей очень хотелось засмеяться, даже, пожалуй, совершенно некультурно заржать, но это испортило бы шутку.
А потом в ложу вошел Сардар. И Лин не к месту подумала, что Хесса его, конечно, видит. Впервые за долгое время. И еще более не к месту — что рядом с владыкой, весь в черном, кроме ослепительно-белой рубашки, он выглядит так же контрастно и эффектно, как смотрелись они с Лалией сегодня в зеркале.
— Усилили охрану западной стороны, — сказал он, склонившись к плечу владыки.
— Вывели
