Похоронные дела Харта и Мёрси - Меган Баннен
– Сэр?
– Давай!
– Ракета! У него ракета! – закричал один из мужчин и прицелился в Дакерса. Харт выхватил арбалет и нажал на спуск, попав противнику в бедро ровно в тот момент, когда сигнальная ракета зашипела и разорвалась у них над головами.
– Срань, он меня подстрелил! – завыл раненый, падая на землю.
– Опустить оружие! – приказал Харт двум оставшимся, но поздно. Женщина нажала на спуск, и в левый бок ему вонзился болт. Он пошатнулся, стараясь устоять на ногах, несмотря на слепящую боль. Женщина и ее коллега уволокли раненого товарища в портал, закрыли его и отрезали от Мглы, а Харт упал на колени – левый бок нестерпимо жгло. Дакерс спрыгнул с эквимара и бросился к нему.
– Ничего, – сказал ему Харт; к ним галопом мчались Баннекер и Эллис. Прижал ладонь к дыре в боку, пытаясь прикинуть, сколько крови потерял.
– Сэр? – Дакерс склонился над ним.
– Видишь? Надо живых бояться, а не мертвых. Ты не забывай, – сказал Харт, повторяя тот же урок, какой дал ему когда-то давно Билл.
Мир закружился.
– Блин, – пробормотал он и отрубился.
* * *
– Как он? – спросила у доктора Левинсон Альма, стоя в больнице у палаты Харта, где ему полагалось отдыхать.
– Везучий. От такой раны у других начался бы сепсис, а на нем заживает, как на Рози Фокс.
Харту показалось, что все органы из его тела вывалились и шлепнулись под удобную больничную кровать. Потому что маршал Рози Фокс была бессмертным полубогом. Определенно, очевидно бессмертным.
– М-м, – ответила Альма, и Харт знал ее достаточно хорошо, чтобы услышать тревогу в единственном звуке. – Можно с ним повидаться?
– Думаю, да, но не будите его. Ему нужно отдохнуть.
Доктор Левинсон впустила Альму в палату и записала что-то в карте Харта.
– Посмотрите-ка, кто у нас тут цветет и пахнет с утра! – сказала Альма, увидев, что он не спит.
– Пара дней постельного режима – и будете огурцом, маршал, – добавила доктор.
– Отлично, – равнодушно ответил Харт, понял, что выглядит неблагодарным, и добавил: – Спасибо.
– Можно мне побыть с ним минутку? – спросила у доктора Альма.
– Конечно.
Она дождалась, пока доктор выйдет из палаты, и спросила:
– Ральстон, ну почему именно тебе надо быть главным мальчиком для битья в Танрии?
– Так говоришь, будто в меня каждые пять минут стреляют.
– Я знаю, что ты слышал замечание про Рози Фокс. Это ничего не значит.
– Ладно. Ничего.
Альма окинула его взглядом, постучала пальцами по изголовью кровати. Никого он не смог убедить.
– Хочешь, уйду, чтобы ты отдохнул?
– Нет, останься. Хотел тебе кое-что сказать.
– Ладно. Но если док Левинсон наорет на меня, виноват будешь ты.
Она со скрежетом подтянула по линолеуму табурет и помогла Харту поднять изголовье в сидячее положение.
– Валяй.
Харт уставился на свои руки, красные и потрескавшиеся на фоне бледно-голубой больничной пижамы, непохожие на руки бессмертного.
– Бесит, что мы разбежались за последние годы. Прости, что так вышло.
– Ты тоже меня прости. – Она коснулась его руки, и этот жест значил многое, потому что речь шла об Альме. Чувства она выражала редко, и поэтому каждый раз был очень важен. – Но за свои слова насчет Билла я извиняться не стану. Не буду я врать об этом человеке, чтобы тебе стало легче.
– У тебя есть право на собственное мнение, но ты не все знаешь о Билле.
– Так может, расскажешь?
– Расскажу. Обещаю. Но не сейчас.
– Справедливо.
Харт протянул ей руку.
– Дружба?
– Да иди ты в жопу со своим рукопожатием! – Она отпихнула его руку и обняла. Рана не обрадовалась, зато возликовало сердце.
– Отвали, дубина.
Она отпустила его и вернулась на табурет.
– Придурок.
– Точно. Что забыли в Танрии те уголовники, которые меня подстрелили? Вы уже выяснили?
– На месте обнаружили только парусину – как-то странно, но ты не переживай. Я знаю, ты сейчас разревешься, но по закону тебе полагается больничный после ранения.
Первой реакцией Харта было возмущение, но потом он понял, что больничный – это время с Мёрси и шанс объясниться насчет писем.
– Ладно, – согласился он.
– Ладно? И все?
– Ага.
Она прищурилась.
– Что на тебя нашло?
Он смотрел на комнату: на пол, на окно, на шкафчик с медицинскими принадлежностями. Куда угодно, только не в глаза Альме.
– Я кое с кем встречаюсь.
– Быть не может! Правда?
– Правда.
Она подтащила табурет поближе под вопли страдающего линолеума.
– Все серьезно?
– Может быть.
Она от души влупила ему по плечу.
– Ай!
– Да не ной, не больно.
– Позволь напомнить, что я ранен.
– Давай. Умираю от интриги. Кто она?
Он скривился, но не смог стереть с лица издевательскую наглую улыбочку.
– Мёрси Бердсолл.
Альма распахнула аквамариновые глаза и захихикала.
– Заткнись, – очень неубедительно потребовал он.
– Охохо! Обстоятельства изменились, да? Работать сменами по две недели отстойно, когда втюрился по уши, а тут и просвет забрезжил? Ставлю на месяц, а потом прибежишь умолять о бумажной работе.
– Так можно мне отгул?
– Сперва дождись, пока доктор тебя выпишет, но да. Потому что, как ты заметил, ты ранен. – Она взъерошила ему волосы, как раньше, когда они только стали напарниками. – Передавай привет Мёрси.
– Передам.
Лишь бы только Мёрси не отправила его паковать чемоданы, когда он наконец расскажет ей правду, подумал он, и дурацкая улыбочка испарилась.
Глава тридцатая
Если Харт направлялся в ад, то собирался прийти туда при полном параде. Он постригся, побрился, купил пару новых рубашек и комбинезон в единственном магазине в приграничье, где продавалась одежда для высоких, а лучшие сапоги начистил до блеска. Прикинул, не купить ли заодно и новую шляпу, но учитывая, что он обычно мял шляпы, когда волновался, а перспектива признаться во всем Мёрси ужасала его заранее, решил сэкономить деньги и терзать ту, которую когда-то забыл в «Бердсолл и сын».
Вдобавок ко всем этим усовершенствованиям Харт стал на один ключ легче. Первым делом с утра он вернул удостоверение и забрал предоплату за похороны у Каннингема. Секретарша достала его документы, фыркнула, увидев мизерную сумму, и перепоручила его младшему помощнику не старше Дакерса. Юный похоронщик оттарабанил заученную речь, пытаясь втюхать Харту одно из множества предложений бальзамирования, хотя при этом заполнял бланк на возврат. Подход к смерти тут был безвоздушный, безрадостный и бездуховный, и Харт не мог понять, почему все эти годы выбирал Каннингема. Может, ему было проще принимать смерть как деловую сделку, лишь бы не встречаться с собственным неопределенным концом.
По пути он заглянул в банк и к своему душеприказчику, так что к стойке
