Похоронные дела Харта и Мёрси - Меган Баннен

– Сколько раз я его или сколько раз он меня? А то это не одно и то же, и я определенно побеждаю.

Лил завизжала ей в лицо.

Папа высунулся из кабинета.

– Все хорошо?

– У нас девчачьи разговоры, пап, – ответила Лилиан.

Папа спешно ретировался в кабинет, вероятно, сочтя, что они обсуждают месячные или послеродовой период, но чтобы не рисковать, Мёрси утащила Лил на кухню и закрыла дверь.

– Я думала, Харт Ральстон в Мёрсиландии персона нон грата, – сказала Лилиан.

Мёрси вспомнила ссору в «Птичке», когда она сказала Харту: «Ты ненавидишь меня не меньше, чем я тебя». Теперь ей было стыдно за свое поведение тем вечером, потому что она узнала, какой он на самом деле.

– Может быть, я передумала.

– И долго у вас это?

– С праздника на День Основателей.

– Считай, три месяца прошло! И ты все это время не признавалась? – Лилиан шлепнула Мёрси по руке.

– Прости! Я хотела убедиться, что все серьезно, прежде чем рассказывать тебе. Я и папе еще ничего не говорила. Ты же знаешь, как ему горит выдать меня замуж.

– Я нема как могила. Но можно мне кое-что сказать?

– Нет.

– Жалко. Ты влюбилась в Харта Ра-а-а-а-а-альстона! Харт твой па-а-а-а-а-а-арень! Ты родишь Харту де-е-е-е-етоооок!

И именно в этот момент Зедди, не кто-нибудь, а Зедди просочился в кухню. Зедди. Который практически не заходил в последнее время в «Бердсолл и сын», однако же вот, явился. Вопль Лилиан коснулся его ушей, и он уронил челюсть.

– Божьи сиськи! Что? – воскликнул он, но, очевидно, ответа не требовалось.

Мёрси опустила локти на стойку и спрятала лицо в ладонях.

Лил вытащила из сушилки нож для масла и угрожающе взмахнула им в сторону брата.

– Расскажешь папе – прирежу.

– Ладно. Но можешь не сомневаться, Пэну я расскажу. Он обосрется на месте.

Лилиан сунула нож в ящик стола.

– Твой дружок обосрется? Секси.

– Ты зачем явился? Специально, чтобы меня помучить? – спросила Мёрси.

– Мы с Пэном ехали в гостиницу за маршалом Ральстоном, но он нагнал нас на Главной. Очевидно, Харта «Время Секса» Ральстона в гостинице ночью не было, да? – Зедди, приподняв бровь, взглянул на старшую сестру и стащил с блюда киш. – Ну а я забежал перекусить.

Мёрси приложилась головой об шкафчик. Секрет уплыл, и обратно его было не запихать, как зубную пасту в тюбик.

* * *

Пока Лилиан в кабинете с боем отбирала у папы документы, Мёрси отправилась работать в качестве официального похоронщика «Бердсолл и сын». Им еще предстояло поменять название семейного дела, но пока у Мёрси был полон колодец трупов, которыми следовало заняться. Она решила начать с трупов без ключей, которые вчера привезли Харт и Пэн, чтобы освободить место. Выудив неопознанных и закатив их в подъемник, она подумала, что Харту приходится каждый день сталкиваться с бродягами, а с ними дело обстояло все хуже, судя по тому, сколько тел ей привозили. Дополнительный доход ей изрядно помогал, но становилось не по себе при мысли, что она наживается на беде, пока Харт, Пэн и все остальные танрийские маршалы рискуют жизнью, чтобы уберечь людей.

Она обмыла, просолила и завернула два тела, изо всех сил стараясь сосредоточиться на молитвах, а не позволять беспокойству за Харта поглотить ее. Достала из третьего аппендикс, чтобы убедиться, что Харт и Дакерс его проткнули – так оно и было – и заметила кое-что странное. На аппендиксе была странная кромка рядом с раной. Она поддела скальпелем, и та легко отошла – как будто на маленький орган, хранящий в себе человеческую душу, наклеили тонкую, как бумага, пленочку в тон. Под ней обнаружился еще один разрез, но на пленке, которую она сняла, и следа не было.

Мёрси вернулась к делу и подготовила тело, но пока работала, проверила повнимательнее и два следующих трупа. На третьем разглядеть что-то оказалось куда сложнее, но на аппендиксе четвертого обнаружилась похожая заплатка, заклеивающая рану, а у пятого непонятная заплатка была и на аппендиксе, и на животе снаружи. Она так точно повторяла цвет кожи, что Мёрси ни за что не заметила бы ее, если бы не искала нечто странное.

– Соленое Море, что за ерунда? – вслух спросила она.

Глава двадцать девятая

– Тук-тук! Доставка почты!

Харт достал виски и плеснул в чашку щедрую порцию, когда Бассарей зашел в казарму.

– Как делишки? – Нимкилим отсалютовал чашкой обоим маршалам и осушил ее. – Пять для мистера Любимчика и ноль для мудака.

Странным образом слово «мудак» походило на «друг» в баритоне грубияна-кролика. Еще страннее – что Харту начал нравиться этот нимкилим, может быть, потому что «ноль для мудака» значило, что Мёрси выбрала его, а не тайного Харта-по-переписке. Это повлекло за собой щедрые чаевые, и Бассарей искренне заулыбался, а острые зубы показались скорее ребяческими, чем опасными – для разнообразия.

– Видимо, завтра надо будет зайти, Хамстон.

– За письмами пацана. А теперь вали отсюда.

– Звучит так ласково, как теплая обнимашка, медвежонок. Увидимся.

Глядя, как Бассарей растворяется в лесах за дверью казармы, Харт обдумал прежде немыслимую идею о том, что он в самом деле обратился в большого плюшевого медвежонка, медвежонка, для которого мудродень наступал слишком уж медленно. Пока Дакерс читал письма, Харт растянулся на койке с новой книгой из библиотеки. Мысли сползали к Мёрси, пока Дакерс не влез в приятные раздумья таким самодовольным голосом, что у Харта по спине мурашки поползли.

– Так-так-так.

Харт поднял глаза от книжки:

– Что «так-так-так»?

– Признавайтесь. Я хочу услышать, что был прав.

Харт подавил растущее чувство смутного понимания, что будет дальше.

– Не в чем мне признаваться.

Смутное понимание оформилось в крайне конкретное, когда Дакерс показал письмо, написанное энергичным почерком Зедди, который Харт уже узнавал.

– Знаю только, что один из нас мутит с Мёрси Бердсолл, и это не я.

У Харта пересохло во рту.

– Зедди знает?

– Он подслушал, как Мёрси и Лилиан обсуждали это. Так это правда?

– Ее сестра знает? – Харт не мог вдохнуть.

– У вас определенно нет сестер, а то если бы были, вы бы знали, что они все друг другу рассказывают. Ну в смысле – вообще все.

Лилиан знала, и Зедди знал, а теперь и Дакерс знал, и Рой Бердсолл уже мог узнать, и этот факт делал удивительные, прекрасные, хрупкие чувства между Хартом и Мёрси настоящими и весомыми, такими, какие не разбить. Они с Мёрси обсуждали, что семье надо рассказать, но теперь Харт беспокоился, что