Последняя из рода - Ольга Шах

- Так-то оно, конечно, верно, - огорчённо покачала головой я, судорожно размышляя, как избежать кровопролития (ну, что ты, дорогая, никакой крови, повесим на деревьях – чисто и красиво, остальным в назидание!). – Просто я думаю, что преступление они совершили в моём владении. Возможно, я тоже имею право вынести им приговор?

Анндра в лёгком удивлении приподнял брови, мол, посмотрим-посмотрим, что там за приговор будет. Но, если что-то мягче, нежели смерть в жутких корчах, то он против. Одним словом, я попросила назначить бунтовщикам особое наказание. Как человек весьма практический, я не видела для себя большой выгоды в том, чтобы их просто повесили. Когда они могли бы искупить свою вину, поработав на меня. Так всем будет выгодно: Анндре – тем, что ему не придётся искать новых лендеров на обработку земель, мне – потому как рабочая сила по умолчанию должна стать бесплатной. Ну, и самим незадачливым бунтовщикам, просто тем фактом, что им сохранили жизнь. На мой взгляд, со всех сторон замечательное предложение.

Крестьяне замерли, боясь поверить своему счастью, в то время, как Анндре явно не понравилось столь мягкое наказание – эдак и добросердечным человеком прослыть недолго, что просто недопустимо для приличного скотлинга. Впрочем, судя по огорчительным выражениям глаз в щёлках шлемов стоящих позади солдат, они бы тоже расстроились, если бы всё закончилось столь бесславно – простыми отработками на моих полях. Это что же, они зря напяливали на себя такое количество железа, да ещё потом мчали сюда на всех парах, чтобы потом вот так всё прозаично закончилось? Непорядок.

Впрочем, как оказалось, это были ещё не все сюрпризы на сегодняшний день: в распахнутые ворота медленно втянулась тяжёлая дорожная карета, на задке которой, где полагалось ехать лакею, вольготно расположилась большая беспородная и дико лохматая псина. А за каретой… на жёсткой сцепке была привязана небольшая тележка, в которой неприветливым взглядом сумрачно провожал наши потерянные взгляды козёл. Ну, такой, обычный… с рогами.

Карета, сделав большой круг по двору, остановилась неподалёку от крыльца, псина на радостях выскочила и хотела на всех парах прорваться к нам, замершими на крыльце. Быть может, кто-то из бунтовщиков опасался, что по пути животное снесёт их, как незначительную преграду… теперь не спросишь…

Одним словом, в тишине раздался одинокий панический вопль, тут же переродившийся в дикие крики и волнение среди условно помилованных. Собачку ломанувшаяся толпа чуть не затоптала. Баба Филя отчего-то восприняла это близко к сердцу и во всю мощь своих лёгких заорала раненым бизоном:

- Козлик! Мистера Тяфа сейчас затопчут! Ату их! Ату!

Пока я хлопала глазами в полном обалдевании, козёл, до того времени сурово взирающий на мир из своей тележки, одним прыжком оказался в гуще событий, жутким меканием и боданием всего, что попалось ему по пути, намекая на свой до удивления мерзопакостный характер. «Мистер Тяф - это та страхолюдская псина», - отстранённо подумала я, пока козёл с псом гнали бунтовщиков на солдат, которые перегруппировались в коробочку, выставив вперёд щиты и пики на длинных древках. Одним словом, вперёд хода у жутко вопящих крестьян не было. Впрочем, назад я бы им тоже не советовала пробиваться – животные мелкими укусами за выступающие части внятно намекали на то, что так просто оскорбление они не снесут.

Бабуся за моей спиной кричала что-то азартное и наверняка непристойное по отношению к оскорбившим собачку мятежникам, дед заливался хохотом гиены, а выпавший на шум секретарь Берни с бесстрастным лицом многоопытного сотрудника притулился возле входной двери. Скорее всего, только меня заинтересовали вновь прибывшие люди. Высокий темноволосый мужчина весьма представительного вида в безупречном костюме помогал выйти из кареты очаровательной рыжеволосой женщине лет около сорока пяти, одетой в простое дорожное платье и сейчас с умеренным любопытством взирающей на творившийся перед ними бедлам.

Наконец, бабка повелительным окриком сообщила, что животные отомщены и те с недовольным видом процокали и уселись возле её ног. Крестьяне же так быстро в себя прийти были не способны и продолжали подвывать и жаться к пикам солдат. Оно и верно. Безопаснее как-то. Для того, чтобы разрядить неловкость и покончить с этой неприятной ситуацией я откашлялась и нейтрально поинтересовалась у стоящего молчаливой статуей Анндры:

- Прошу прощения, милорд! Мне кажется, что мы не приняли решение по поводу крестьян.

- Разве? – свёкор изогнул бровь домиком, а в глазах его прыгали черти. – Чудится мне, что прекрасным наказанием для них будут… работы на полях Телемаха.

Дружный тоскливый вопль был ему ответом, но Анндра был не из тех людей, которых тревожит чужое огорчение, поэтому он небрежным движением вскочил на заботливо подведённого ему коня, махнул рукой и его отряд одним слитным движением повторил его маневр и уже через пару мгновений послышался удаляющийся топот копыт.

Так, с этим мы разобрались. Я уставилась нехорошим взглядом на нервничающих мужиков и вынесла окончательный вердикт: крестьяне трудятся на моих полях три дня из семи, остальное время они могут уделять землям клана. Жестоко? Да ничуть. И да… те двое зачинщиков, что так славно слились с окрестностями, станут городскими золотарями. Мне нечего тут бродить, шпионить. На моё удивление, мои распоряжения никак не были прокомментированы, только дед уважительно крякнул, небрежно мне подмигнув.

Ну, вот. Теперь, когда печальные мужики тоже покинули мой двор, остались только вновь прибывшие граждане, с завидным спокойствием стоявшие всё это время неподалёку.

- Хм… не торопились вы, однако, - небрежно хмыкнула бабка, обращаясь к ним. – Оно и неудивительно, конечно. Ну, чего встали? – затем леди Филиппа, обращаясь ко мне, представила их как своего сына Мейсона, герцога Элтона, и свою невестку, Йохану. – С моими животными ты уже познакомилась.

Мысленно посочувствовав родственникам бабуси, я радушно пригласила их пройти внутрь, по дороге попросив не особо-то обращать внимание на творившееся во дворе безобразие. Мол, это просто рабочие моменты, ничего особенного, бывает иной раз недопонимание с персоналом.

Впрочем, бедняку Йохану за долгие годы общения с бабкой удивить, судя по всему, было непросто, во всяком случае, она безмятежным тоном сообщила, как рада со мной познакомиться. Бабуся, было, решила высказать что-то нелицеприятное обо всех окружающих, но передумала по дороге, только махнула рукой. Мы уселись возле камина, и я в очередной раз стала рассказывать свой план по выращиванию злаковых. Как и следовало ожидать, дядя Мейсон, оказавшийся весьма цепким человеком, задал мне целую кучу уточняющих вопросов и после