Северный ветер - Александрия Уорвик
Что-то шевелится в длинном черном зеве пещеры.
Пытаюсь ухватить Зефира за рукав, но пальцы в перчатках покалывает, и я почему-то никак не могу сосредоточиться и ухватиться за ткань. Она постоянно выскальзывает. Покалывание растекается по рукам, груди, лицу. Из легких вырывается тяжелый вздох. Никак не отдышаться.
– Зефир!
Отдыхай, вкрадчиво нашептывает воздух. Поспи глубоко, напитываясь силами, в черном зеве, в окружении красных лепестков. Кровавых, растущих.
Сон окутывает мое сознание, и мир погружается во мрак.
Какое-то время я сплю – и вижу сны. В основном бессмысленные. Но затем я вдруг плыву, оттолкнувшись от илистого дна реки, чье течение плещет о берега. Вдали мерцает рябью свет, манит меня ближе к поверхности. Легкие наполняются воздухом, глаза распахиваются, и перед ними, застилая все, расползается темнота.
В поясницу впиваются камешки, я лежу на полу. Я проснулась, но мне кажется, будто я все еще сплю.
А сплю ли?
– Миледи? – щекочет мне ухо шепот.
Все-таки не сплю. Голос принадлежит Тиамин, однако я ее не вижу. Я вообще ничего не вижу.
– Где я? Что случилось?
Барахтаюсь сильнее, осознав, что связана по рукам и ногам. Да почему ж так темно?!
Сон.
Я в его пещере, в его владениях. Наверняка он где-то поблизости, и если я однажды уже поддалась его влиянию, это может повториться.
Вспыхивает розовое сияние, и я прищуриваю глаза от его яркости. Надо мной возвышается Тиамин, в прозрачной руке мерцает розетка, губы сжаты в такую ниточку, что их почти не видать. Из-за стекол очков, словно две бледных луны, на меня взирают широко распахнутые, полные ужаса глаза. Служанка прижимает к моим губам палец – нужно молчать. Постепенно я замираю, лишь сквозь стиснутые зубы со свистом вырывается дыхание.
– Прошу, миледи. Вам нельзя говорить, – Тиамин настороженно оглядывается.
Мало-помалу гул в голове стихает, и я силюсь расслышать хоть что-нибудь – плеск реки, шаги, стук камешков. Тишина. Тиамин опускает розетку на пол и принимается распутывать узлы на моих запястьях и лодыжках.
– Когда вы не вернулись, – произносит она нервно, – я забеспокоилась. Вы приказали оставаться на месте, я знаю. Прошу прощения, что ослушалась.
– Нет, ты поступила правильно.
Подумать только, если бы Тиамин за мной не пришла… что бы случилось? Пещера стала бы моей новой тюрьмой? Заметил бы вообще Король стужи мое отсутствие?
Служанка содрогается.
– Я нашла вас распростертой на полу. Пыталась разбудить, но пришел Сон. Я сбежала. Спряталась. Он утащил вас прочь, но я бросилась следом. Не могла позволить ему вас забрать.
Я как никогда благодарна, что Тиамин ослушалась.
– Где Зефир?
– Не знаю. С вами его не было.
Возможно, бог нас разлучил. Весьма вероятно, я бы сказала. Зефир его обманул. Какое наказание он получит?
– Скорее всего, он недалеко, – шепчу я, растирая кожу, покрасневшую от грубой веревки, едва та соскальзывает. В холодные, онемевшие конечности устремляется кровь, пульсирует так сильно, что их печет. Лезу в карманы в поисках маков, но там пусто. Сердце обрывается. Сон все забрал.
Обескураживает, но на переживания нет времени. Сейчас превыше всего наша безопасность.
– Нужно найти Зефира, пока Сон не вернулся.
– Разделимся, миледи? Так мы успеем обойти больше.
Мысль так-то разумная. Сперва мое спасение, теперь вот. Я что, недооценивала Тиамин?
– Я бы согласилась, но не хочу, чтобы мы потерялись и не нашли друг друга. Будь рядом.
В полумраке призрачные очертания Тиамин мерцают белым. Туннель сужается, расширяется, изворачивается, но вскоре мы набредаем на просторный грот, пустой, если не считать Мнемоса, что несется сквозь скалу. Грот разветвляется на два зала, их огромные арки украшены сверху вырезанными символами. Тиамин указывает на левую, и мы ныряем в нее, окутанные теплым розовым светом. Проход возвращает нас обратно в грот. Правая же арка ведет в тупик.
– Вернемся туда, где ты меня нашла. Попробуем пойти в другую сторону.
Еще больше тупиков и пересекающихся переходов наконец приводят нас к Зефиру – к зарешеченной камере, одной из множества вдоль этого туннеля. Поднимаю розетку повыше, чтобы рассмотреть высеченное из камня нутро. Зефир не связан. Может, снотворные растения действуют на него сильнее? Чувствую, как сон подкрадывается к самому краешку сознания, но пока я сосредоточена на деле, мне удается подавлять желание закрыть глаза.
– Зефир! – шепчу сквозь решетку.
Он не просыпается. Так я и думала.
– Миледи, позволите?
Тиамин шагает вперед, прижимает светящуюся ладонь к замку. И к моему немалому изумлению, он с лязгом открывается.
– Поскольку мертвые ходят под властью милорда, влияние Сна неспособно нас затронуть, – поясняет призрачная женщина. – Это касается всякой вещи, тронутой его силой.
Надо бы запомнить.
Распахнув дверь камеры, я спешу к Зефиру. Будь я по натуре мягче, похлопала бы его легонько по щеке. Но у нас нет времени на нежности. Я вонзаю ему в ладонь острый камень, пуская кровь. Тиамин ахает.
Западный ветер тут же подрывается, скаля зубы, но я мигом затыкаю ему рот ладонью, заглушая звук.
– Тихо. Это я.
Зефир впивается пальцами в сухожилия на внутренней стороне моего запястья, от боли у меня на глаза наворачиваются слезы. Глубже вдавливаю камень в его ладонь и рычу:
– Отпусти.
Рука Зефира обмякает. Он медленно моргает.
– Рен? – доносится из-под моих пальцев.
– Времени мало. На ногах устоишь?
Спустя три удара сердца Зефир кивает, отпуская меня.
– Я не знаю, как отсюда выбраться, – говорю я.
Нас мог бы вывести Мнемос, но в какой-то момент мы ушли прочь от реки. Я больше не слышу ее журчания.
Зефир зажмуривается, трет лоб.
– Проклятье. Он знал. Он каким-то образом почуял тебя рядом с садом. А потом произнес магическое слово, и я свалился. – Западный ветер вздыхает. – Я знаю, как выбраться. Но голова до сих пор кругом, так что понадобится помощь.
Обхватив рукой гибкую талию бога, я поддерживаю его на пути к выходу, Тиамин следует за нами по пятам. А вот и Мнемос, ведущий наружу.
– Почти добрались, – бормочет Зефир.
Могучий грохот сотрясает меня до самых костей, до лязга зубов.
Вскидываю голову. Туннель будто сужается, во вспышке света я вдруг вижу, что стены вовсе не каменные, как я думала, но сотканы из растений, цветов и трав, свисающих с потолка.
«Подожди меня», – поет темнота.
Сердце замедляет бег, ноги запинаются, ведь этот голос – мое спасение, мой вечный покой. Начинаю разворачиваться, плененная обещанием убежища, вечной ночи.
Зефир щиплет меня за бок.
– А ну не слушай! – гаркает он без намека на сонливость.
Западный ветер оживает, почти волочет меня к выходу, слабо сияющему контуру двери.
«Зефир, – манящий шепот. – Что же ты бежишь?»
– Быстрее! – ахает Западный ветер.
В воздухе сгущается туман, а мы все движемся вперед, ускоряя шаг. Но сверху вниз, преграждая
