Хризолит и Бирюза - Мария Озера
Апартаменты включали несколько комнат — гостиную, столовую, библиотеку и спальню — и каждая из них словно рассказывала о времени, о вкусе, о статусе.
В гостиной доминировал массивный камин из белого мрамора с тонкой резьбой по краям. На каминной полке покоилась венецианская ваза с засушенными розами, а над камином — зеркало в потемневшей серебряной раме, специально состаренной, чтобы не резало глаз новизной.
В столовой — длинный стол из белёного дуба, отполированный до зеркального блеска, окружённый стульями с высокими изогнутыми спинками, обтянутыми гобеленом ручной работы. На столе — хрустальные солонки, канделябры, сервиз с императорским клеймом.
Библиотека была уединённой, чуть затемнённой: тяжёлые портьеры цвета вина, мягкое кресло с пуховой подушкой, лампа с зелёным абажуром и запах старой бумаги, уносящий в мир прошлых столетий.
А спальня… Спальня напоминала будуар знатной дамы: массивная кровать под балдахином, шитым серебром, постельное бельё из тончайшего батиста, у изножья — шёлковое покрывало цвета морской волны. На туалетном столике стояли флаконы французских духов и веер из павлиньих перьев, словно ожидая своей хозяйки.
Одним из главных украшений апартаментов была большая хрустальная люстра, свисающая с потолка в гостиной комнате. Она была украшена тысячами хрустальных подвесок и создавала неповторимую атмосферу роскоши и величия.
По центру комнаты уже стояли напольные вешалки, уставленные нарядами: от дневных платьев из муслина до строгих костюмов с застёжками на жемчуг. Возле кровати, словно в беспорядочном параде, высилась целая армия коробок с обувью: лаковые ботинки, вышитые туфли, бархатные тапочки. Казалось, я потратила целую вечность лишь на то, чтобы окинуть всё это взглядом, и всё же мне предстояло сделать выбор — а я ведь всю жизнь обходилась двумя-тремя комплектами одежды. Меня одолела легкая паника: от обилия, от чуждой роскоши, от самой мысли, что теперь всё это — моё.
В дверь постучали. Я быстро пошла отворить и обнаружила на пороге двух девушек, посланных Жизель, чтобы помочь мне собраться. Эмильена и Летиция — так они представились, едва войдя. Обе были миловидны, лет девятнадцати, одеты в одинаковые платьица бледного лавандового цвета, с кружевными воротничками и тонкими браслетами на запястьях.
Не теряя времени, Летиция направилась в ванную. Она уверенно открыла краны, и в шум горячей воды начала добавлять масло орхидеи и акации — смесь, придающую телу едва уловимый, но чарующий цветочный шлейф. После того как она влила в воду немного медового молочка с каплей ванили, воздух наполнился сладковатым, обволакивающим ароматом, вызывающим странную, тёплую тоску — по дому, которого у меня никогда не было.
Я медленно погрузилась в тёплую воду, позволив себе впервые за долгое время по-настоящему расслабиться. Ароматы масел окутали меня, словно шелковый шарф, вплетаясь в дыхание и мысли. Где-то за моей спиной послышалось едва различимое шуршание ткани, и вот уже Летиция — тишайшая из двух — склонилась ко мне и осторожно начала массировать плечи и шею.
Её движения были мягкими, но уверенными, ловкими, как у женщины, не раз имевшей дело с телами знатных дам. Пальцы касались напряжённых мышц, унося с собой тревоги дня и чужие взгляды. Глаза у меня сами собой закрылись — я будто исчезла с земли на миг, погружаясь в странное забытие, где не было ни имен, ни обязанностей, ни вчерашних теней.
После ванны мы проследовали в гостиную. Там, на круглом столике из лакированного ореха, уже был накрыт лёгкий ужин: тонкие ломтики ветчины, фрукты в хрустальной вазе, тёплый хлеб под вышитым салфеточным куполом, и, конечно, бутылка вина с золотым сургучом на горлышке. Я чувствовала себя обновлённой, словно кожа моя обрела новое дыхание, а тело — свою силу. Медовый аромат, исходивший от меня, придавал странное, почти сказочное ощущение уверенности.
В махровом халате с узором по подолу я опустилась на мягкий диван, затянутый тёплым серым бархатом, и начала выбирать наряд для вечернего выхода. Эмильена налила мне вино — густое, красное, с ароматом вишнёвых косточек и дуба. Я не могла бы сказать, что разбираюсь в выдержке, но стоило сделать всего пару глотков, как тепло растеклось по груди, лёгкое головокружение очистило мысли, оставив только приятную пустоту и лёгкость.
Мой выбор пал на белоснежное платье в пол — шёлковое, с длинными рукавами, плотно облегающими руки, и неглубоким, но вызывающим вырезом, обрамлённым вышивкой из камней. Вместе с Летицией мы решили: раз уж ночь требует блеска, бриллианты станут лучшим акцентом. Я надела серьги-гвоздики из того же набора, что и ожерелье — тонкая цепочка с прозрачными каплями, холодными, как январское утро.
Волосы уложили мягкими волнами, вплетя в них тонкую нить с крошечными камнями, мерцающими при движении головы, как лёд на солнце. Пару прядей Летиция специально выпустила по бокам, создавая эффект небрежности, будто я вовсе не старалась произвести впечатление, а просто… была собой.
Глаза подвели коричневым карандашом, подчёркивая взгляд, губы оставили едва тронутыми — цвет помады лишь повторял естественный оттенок.
Сама невинность.
Или, быть может, искусство её имитировать.
Смотря в зеркало, я не верила своим глазам. Неужели это — я? Неужели подобное вообще возможно в моей жизни? Подходила ближе, почти вплотную, ища в отражении хоть тень прежней себя — и не находила. Потом отступала на несколько шагов, чтобы окинуть весь образ целиком. Крутилась, взмахивая юбкой, будто танцевала на балу, изображала книксены, делала смешные гримасы, как ребёнок, впервые увидевший своё отражение.
Я не могла насытиться этим зрелищем: платье мерцало в электрическом свете, волосы лежали идеально, и даже изгиб губ казался вдруг правильным. Я никогда не выглядела так красиво. Никогда — так уверенно. И пусть всё это было лишь тщательно продуманной иллюзией, за этим образом скрывалась я. Я — такая, какой мечтала быть. И за это я была благодарна.
Мою детскую пляску прервала деликатная вежливость очередного стука в дверь. За ней оказался консьерж в униформе с позолоченными пуговицами, сдержанный и почти церемониальный, который сообщил, что у парадного входа уже подана машина, ожидающая меня для поездки в императорский дворец.
Я бросила последний взгляд на себя в зеркало, сверкающую, словно стеклянная кукла в витрине модного дома. Поблагодарила Эмильену и Летицию за их труд и заботу. Без них я бы и половины
