Аптекарский огород попаданки - Ри Даль
— И опять вы правы, Александра Ивановна. О своём отце я также невеликого мнения.
Я хотела оспорить, что люблю и ценю своего отца, однако выходить замуж за чудовище лишь для того, чтобы покрыть расточительность родителя, не собираюсь. Но тут Ставрогин перебил не только мои слова, но и мысли:
— Не желаете думать об Иване Ипатьевиче, хотя бы подумайте о служанке своей, которую зовёте своей подругой и сестрой. Или же это просто слова, не взывающие к вашему долгу?
— Что?.. — я обомлела. — Вы… о Груне?..
— О ней самой, — жестоко улыбнулся Арсений Фомич.
— Вы знаете, где она?
— А как же мне не знать, Александра Ивановна, коль именно она открыла мне двери, хотя намерен я был встретить вас?
— Где она?! — выпалила зло, почти сорвавшись на крик.
— Ну, тише-тише, — издевательски ответил Ставрогин. — Сестрица ваша названная в безопасности, покуда во мне сохраняется терпение. Но оно уже подходит к концу, милостивая государыня. Так что от вашего решения зависит и то, чем разрешится судьба Груни. Вам стоит подумать как следует прежде, чем отказать снова.
— Вы бесчестный, гадкий, недостойный человек… — от полного бессилия выронила я.
Мои слова вырвались гороховыми зернышками и ударились о Ставрогина, тут же отскочив и не причинив ему ни малейшего дискомфорта. Мы уже добрались до ворот Аптекарского огорода. Арсений наконец высвободил мой локоть. Я отпрянула. Он не сделал попытки меня остановить. Лишь стоял и любовался смятением и ужасом в моих глазах.
— Хорошенько подумайте, Александра Ивановна, — повторил помещик. — Времени у вас до вечера.
Глава 61.
До вечера… А точнее — до девяти часов. Это время назвал Ставрогин перед тем, как скрыться с моих глаз. Он продиктовал и адресок — небезызвестные мне, причём в отрицательном контексте, нумера Каллистрата Андреевича Минина.
Значит, так и нашёл мои следы негодяй-помещик. Значит, такую паутину он и успел наплести за прошедшие два месяца. Я-то успела настолько расслабиться и так позабыться в своей новой реальности, что отринула совершенно и тяготы князя Демидова, и его уговор с Арсением. Думала, всё это мелочи, шутки, пустяки, о которых и беспокоиться не стоит. Кому я сдалась? Жила себе, никакого не трогала, уже вдохнула полной грудью первые настоящие мечты о светлом будущем — и на тебе!
Всё пошло прахом! И виноват в этом не кто-нибудь, а я, я…
Виниться и бить себя по голове было совершенно без толку. Нужно решаться… На что?! На свадьбу с мерзейшим из представителей мужского пола?! Да лучше в речке утопиться! Благо, Москва-река тут рукой подать. Но ведь у Ставрогина находилась в пленницах Груня…
Что он мог с ней сделать?..
О, если судить по тем рассказам, что доносились до меня (наверняка смягчённым и крайне отретушированным рассказам), Арсению ничего не стоило избить женщину до полусмерти, а то и другого рода насилие совершить. И ничего, ничего, решительно ничего бы ему за это не было!
По одному из слухов, подобное случилось с какой-то несчастной крестьянкой. Она работала на кирпичном заводе. Ставрогин запер её на складе, и вышла она оттуда ни жива ни мертва. А месяце позже выяснилось, что девушка беременна. Видимо, она решила, что от позора спасёт её лишь смерть, и свела счёты с жизнью в ближайшем лесу. А помещик, как был, так и остался будто бы непричастен. Наверняка даже не поинтересовался судьбой поруганной им женщины. И я ни капли не сомневалась, что всё случилось именно так, а то и куда трагичнее…
Я не могла допустить, чтобы Груня пострадала. Не простила себя за такое, ни за что. Эта вина легла бы мне на сердце до конца моих дней, и прощения я бы не вымолила ни у себя, ни у бога, ни у Грунечки. Она же ребёнок совсем. Пусть и возраста совершеннолетнего, но душой — дитя!
Как же так опрометчиво отпустила её?.. И сама загулялась, позабыла обо всём на свете…
Битый час я наматывала круги по флигелю. Время неуклонно приближалось к означенному часу.
Куда мне идти? Куда податься? У кого помощи просить?..
Полиция? Исключено.
Рассказать о случившемся Вениамину? Да он с ума сойдёт!
Мало того, что его дама сердца оказалась в лапах садиста, так ведь вдобавок пришлось бы рассказать Булыгину-младшему, что мы с Груней обманули его изначально. А Вениамин Степанович человек пусть и мягкий, сговорчивый, но чувствительный к подобным вещам. Обман для него всё равно что воровство. А меж тем помыслы его в отношении Груни были, хоть и туманными пока что, но благородными. Сознаться во лжи равно как сознаться в предательстве.
Простит ли он нас?.. И ладно меня, простит ли Груню?..
У них только-только случился первый неловкий шажок сближения, только-только стали открываться чувства…
Не о себе мне надо было думать, точнее — не только о себе, но в первую очередь — о девушке, что за меня готова была стоять стеной. Груню не пострашила перспектива остаться без денег и жилья. Она за нас двоих рвалась зарабатывать, лишь бы я только не маралась. В её самоотверженности и преданности я нисколько не сомневалась.
Но как же мне было пойти на ещё более отчаянный шаг?..
Ставрогин обещал не тронуть Груню, если я приду и дам согласие на брак. Проблема в том, что в текущем положении брак с ним для меня — что добровольная каторга, откуда высвободиться уже не выйдет. Никогда.
Что же мне оставалось?..
Единственным человеком, кто уже знал о моём щекотливом положении, и то — дай бог, половину, меньшую половину, был Василий Степанович. Этот жёсткий непробиваемый и грубый человек, с которым у нас так и не наладились доброприятельские отношения.
Да, мы ходили с ним в театр и в каком-то смысле неплохо провели время. Да, сегодня утром он прислал мне в подарок коробку дорогущих конфет. Но на этом всё. Ничего боле меж нами не случилось и случиться не могло. Полагаю, Ставрогин-старший как относился ко мне с долей пренебрежения, подозрения и скепсиса, так и продолжал относиться.
Что ему до моих проблем? Он ведь и на работу не желал меня брать. Взял со скрипом, потому что наверняка мог найти более квалифицированных кадров. Нет, особо
