Похоронные дела Харта и Мёрси - Меган Баннен
– Он что, сбежал?
– Он не смог прийти, – повторила Мёрси.
Зрачки Лилиан сузились в точки от ярости, но Мёрси не хотелось, чтобы она злилась на ее друга; ей хотелось, чтобы сестра направила свой гнев на достойный того источник:
– А потом Харт Ральстон заметил, что я сижу одна, и подсел ко мне за столик, и был, как обычно, кошмарный и грубый!
Лилиан, к раздражению Мёрси, обмахнулась пакетом:
– А я бы не возражала, если бы маршал Ральстон подсел ко мне.
Мёрси заморгала, глядя на нее, пораженная предательством сестры:
– Он же чистое зло!
– В весьма недурном теле.
– Лил!
– Я знаю, что ты его не выносишь, но мне он всегда казался вполне ничего. Ну да, мрачноватый. Полубоги часто такие. Может быть, их просто достало, как большинство перед ними лебезит. Со мной он всегда был вежлив.
Лил уже подъела первую булочку из пакета и теперь вгрызалась во вторую, будто пыталась откусить кусочек от впечатляющей задницы Харта Ральстона.
– Давай. Вступай в фан-клуб этого гада. Тебя-то он не возненавидел ни за что.
– Тебе не кажется, что это как-то странно, что вы вот так сразу друг друга возненавидели? Какой полубог в здравом уме не влюбится в тебя?
– Кто сказал, что Харт Ральстон в здравом уме?
– И я не пойму, почему бы тебе не млеть по такому горячему маршалу.
– Серьезно? Еще немного, и меня стошнит и без того очень переоцененным завтраком.
– Просто говорю, что высокий, холостой и крайне привлекательный танрийский маршал, который стоит прямо перед тобой во плоти – это звучит куда лучше, чем какой-то фрик с письмами, который от тебя сбежал.
– В последний раз говорю, он не смог прийти!
– Проехали. Извини. – Лилиан всплеснула руками, будто это ей полагалось сердиться. – Я вообще-то пришла поговорить о предложении Каннингема.
Мёрси спрятала лицо в ладони и ответила приглушенным голосом:
– Тогда можешь разворачиваться и уходить, потому что я не в настроении.
– Ну, а когда ты будешь в настроении? Потому что это касается нас всех. Не тебе одной решать.
Одной.
Может, у Мёрси было больше общего со своим непришедшим собеседником, чем ей сначала показалось. Одной во многих смыслах она была уже годами, и казалось мучительно нечестно, что боги позволяют на собрании решать судьбу семейного дела, которым она занималась в одиночку.
Уронив руки и открыв лицо, она отрезала:
– Ага. Поняла.
– Ладно. Пусть так. Но на следующей неделе, когда мы с Дэнни вернемся, мы соберемся и решим все вместе.
Лилиан смахнула крошки со своего беременного живота, чтобы Леонард подобрал их, и ушла. Мёрси провела остаток дня с головной болью и с посредственным романом.
До сих пор это был лучший день недели.
* * *
В горедень Мёрси поругалась со Стивом Куперсмитом, управляющим деревообрабатывающим предприятием Эфтон.
Когда Мёрси впервые взялась за бумажную работу в «Бердсолл и сын» после того, как мама уплыла по Соленому Морю, семейное дело позволяло платить за доставку от Эфтон. Но чем дальше их вытеснял Каннингем, тем больше приходилось ужиматься Мёрси. Бердсоллы уже давно сами забирали заказ. С тех пор, как папа пережил сердечный приступ и больше не мог помогать, Мёрси приходилось умасливать одного из бригадиров помочь загрузить дерево в кузов баржи. Сегодня это оказался Стив.
Она решила проверить реальность угрозы Каннингема, вручив Стиву заказ на древесину на два месяца вперед. Ее охватило отчаяние, когда она увидела, как он ерзает и потирает шею.
– Такое дело, миз[6] Бердсолл… э… боюсь, мы больше не берем заказы на следующий год.
– Значит, это правда. Миз Эфтон торгует только с Каннингемом?
– Извините.
Мёрси знала, что Стив тут ни при чем, но она ужасно злилась на Эфтон, а прямо сейчас лицом Эфтона был Стив Куперсмит и его длинные темные усы, поникшие в ответ на ее негодование.
– «Бердсолл и сын» были лояльными клиентами больше двадцати лет. Мы пришли в танрийский погребальный бизнес раньше, чем Каннингем открыл первый магазин, и мы всегда платили по счетам.
Стив прокашлялся:
– С задержкой.
– Но платили! А теперь вы торгуете только с Каннингемом? Это разве честно? Вы хоть потрудились подумать, как это ударит по всем остальным на западной границе?
– Это не мое дело. – Он полистал страницы планшета, будто там было что-то ужасно срочное.
– Но вы хоть вступились за нас, когда миз Эфтон сообщила о сделке с Каннингемом.
– Нет, не вступился.
– Почему?
Стив бросил юлить и встретился с ней глазами.
– Потому что у меня три ребенка, которых хорошо бы отправить учиться, и если выпадает возможность вернуть часть денег, которые с меня слупили за предоплаченные похороны, уж не сомневайтесь, я так и поступлю.
– Мы сделаем такое же предложение, – пообещала Мёрси, внутренне корчась от нотки отчаяния в голове. – И накинем еще пять процентов скидки.
– Вам такое по карману?
Она прикинула. Да не очень.
– Наверное… – ответила она.
Стив с жалостью посмотрел на нее. Он пытался быть вежливым, но, правда, это был последний гвоздь в ее лодку.
– Есть и другие деревообрабатывающие компании.
– На восточной границе. Мы не потянем стоимость доставки.
– Это ваша проблема, а не моя. Извините. Мне пора. Мне еще бизнесом управлять, и, насколько я знаю, вам тоже.
– Долго ли? – сказала она ему в спину и получила в ответ виновато поникшие плечи, пока он уходил.
* * *
В соледень Мёрси поругалась с отцом и братом.
Угрозы Каннингема, подтвержденные Эфтон, привели ее в поганое настроение. И когда Горацио принес пачку счетов и ни следа письма от друга, она ощутила, что кожа вот-вот треснет от досады, растущей внутри.
«Почему он не написал? – спрашивала она Невесту Удачи снова и снова, пока солила и заворачивала два тела для отправки домой и пять – для погребальных ям. – Почему? Почему? Почему?» Когда она увидела папу, который шел на кухню вслед за Зедди и его подносом, полным свежевыпеченных шоколадных круассанов, она была готова взорваться.
– Доктор Голдамес запретила кофе! – завопила она, вырывая у него из рук кофейник, и забрызгала кофе мелкие желтые цветочки своей рубашки. – А выпечка! – Она схватила круассан с тарелки и швырнула его обратно на поднос. – Тебя! – Она схватила другой и повторила то же самое, кроша по всему столу хрупкую корочку. – Убьет! – Взяла последний круассан и бросила его к остальным, устроив больше беспорядка, чем отец, когда перекладывал их на тарелку.
– Спокойнее, кексик.
– Не успокаивай меня и кексиком не зови! Это рабочее место! Держи его в порядке уже!
– Не смей так говорить с папой, – вмешался
