Когда небо стало пеплом, а земля инеем. Часть 1 - Юй Фэйинь

И тут, словно вспышка молнии в летнем небе, в её голове созрел план. Идеальный, изящный в своей простоте и безжалостно жестокий.

Евнух видел, как Сяо Вэй в одиночку вошла в покои госпожи. Что, если после её визита что-то вдруг пропадет? Не какая-то заурядная шпилька, а нечто большее, нечто дорогое сердцу первой госпожи… Например, тот самый нефритовый кулон в форме феникса, с которым госпожа не расставалась ни на мгновение.

И что, если эта драгоценность… чудесным образом найдётся? Найдётся в соломе её простого тюфяка или на дне скромного сундучка в крошечной каморке Сяо Вэй.

Даже новая, странно-снисходительная и мягкая Тан Лань не потерпит воровства. Особенно от той, кому она, казалось бы, так слепо доверяла. Такого предательства не прощают. Сяо Вэй выпорют бамбуковыми палками до полусмерти, а затем вышвырнут с позором за пределы дворца, как выметают сор. Исчезнет её глупая, преданная мордашка, её надоедливая суета. А место ближайшей служанки, того, кто подаёт утренний чай и слышит ночные признания, займёт она, Цуй Хуа. Она станет глазами и ушами императрицы прямо в сердце логова загадочной принцессы, вознесясь на самый верх дворцовой иерархии.

Мысль была так сладка, что Цуй Хуа чуть не рассмеялась вслух, едва сдержав порыв. Она огляделась, убедившись, что никто не следит за ней, что лишь стены были немыми свидетелями её замысла. Затем она сделала глубокий вдох и быстрыми, крадущимися, бесшумными шагами, словно тень, направилась к покоям госпожи. Она знала, что Тан Лань сейчас в саду, размышляет о чём-то своём, а Сяо Вэй, посланная за какой-то ерундой, будет копаться в спальне. У неё есть несколько драгоценных, решающих минут. Несколько минут, чтобы подбросить семя раздора и пожать плоды чужих страданий.

Как только неуклюжая тень Сяо Вэй скрылась за поворотом галереи, обменявшись на прощание тем же дурацким, ничего не значащим поклоном с бесстрастным евнухом, Цуй Хуа поняла — время пришло. Сердце её колотилось в груди не от страха разоблачения, а от сладкого, опьяняющего предвкушения. Адреналин ударил в кровь, острый и желанный, словно глоток ледяного вина.

Она, словно призрак, растворившись в густеющих сумерках, проскользнула в покои не через парадную дверь, а через потайной ход — узкую щель за свитком с изображением горного пейзажа, известную лишь посвящённым из числа старой прислуги. Пыльная, пахнущая старой древесиной и тайнами лазейка привела её прямиком в гардеробную.

Воздух в покоях был густым и неподвижным, напоенным знакомым, дорогим ароматом увядающих пионов и сандала — запахом самой госпожи Тан Лань. Цуй Хуа знала здесь каждую вещь, каждый уголок. Её цепкий, жадный взгляд, привыкший подмечать малейшие детали, мгновенно провёл инвентаризацию комнаты и упал на низкий лаковый столик из красного дерева, стоявший у самой кровати.

И там, на тёмной, отполированной до зеркального блеска поверхности, лежал ОН. Тот самый кулон.

Нефритовая птица феникса, вырезанная рукой великого мастера. Казалось, она парила на столе, а не лежала на нём. Каждый изгиб крыла, каждая перышко были проработаны с ювелирной точностью. Камень, прохладный и полупрозрачный, отливал в свете заходящего солнца мягким молочно-зелёным светом, а вкрапления золота в оправе мерцали тусклым огнём. Он был не просто украшением. Он был символом. И он был здесь, брошенный на милость любой проходящей мимо служанке. Какая беспечность, — с презрительным удивлением подумала Цуй Хуа.

Она не стала сразу хватать его. Сначала она замерла, прислушиваясь к тишине. Лишь отдалённый гул дворца и собственное учащённое дыхание нарушали покой. Затем, движением отточенным и быстрым, она подошла к столику. Её пальцы, тонкие и цепкие, зависли над камнем на мгновение, словно совершая некий ритуал, а затем сомкнулись вокруг кулона. Нефрит был удивительно тёплым, будто вобравшим в себя солнечное тепло. Он лежал на её ладони, тяжёлый, реальный, воплощение её растущей власти.

Она сжала его в кулаке, ощущая твёрдые грани. План сработал. Осталось самое простое и самое изящное — сделать так, чтобы этот феникс «вспорхнул» в скромные владения глупой Сяо Вэй.

Она с почтительным трепетом разжала пальцы, и её взгляд упал на сверкающий нефритовый феникс, лежавший на её ладони. Теперь нужно было превратить сокровище в улику. Цуй Хуа с ловкостью фокусника достала из складок своего платья крошечную, потрёпанную шелковую сумочку для ароматных трав — простенькую, безыскусную, точно такую, какие носили все служанки её ранга. Без малейшей дрожи в руках, с хирургической точностью, она опустила кулон на дно сумочки. Драгоценный камень бесшумно утонул в жалких остатках засохших лепестков. Она туго затянула шнурок, и драгоценность исчезла, превратившись в ничем не примечательный девичий аксессуар.

Затем, прислушиваясь к малейшему шороху, она крадучись выскользнула обратно в пустынный коридор. Тень от её фигуры скользила по стенам, удлиняясь и искажаясь в утреннем солнце. Убедившись, что путь свободен, она, подхватив подол, помчалась в сторону комнат прислуги — не бегом, что могло бы вызвать подозрения, а быстрыми, семенящими, почти бесшумными шажками, которым её научили годы жизни в этих стенах.

Сердце её колотилось уже не только от предвкушения, но и от азартной гонки со временем. Ей нужно было успеть подбросить эту роковую сумочку в самый тёмный угол скромной каморки Сяо Вэй до того, как та вернётся с бессмысленным поручением. А потом… потом останется лишь самая приятная часть. Спустя некоторое время, с видом озабоченной и преданной служанки, намекнуть госпоже, что она видела, как Сяо Вэй что-то прятала с виноватым видом, и «из лучших побуждений», с дрожью в голосе, предложить провести обыск, дабы развеять все гнусные подозрения.

Ядовитая, торжествующая улыбка не сходила с её застывшего лица. Сложная, многоходовая игра, которую она затеяла, начиналась. И на этот раз, парируя в воздухе шелковый мешочек с уликой, Цуй Хуа была абсолютно уверена, что держит все козыри на руках и выиграет с разгромным счётом.

Глава 22

Тан Лань сидела на деревянной скамье, подставив лицо последним тёплым лучам встающего солнца. К тому времени, как вернулась Сяо Вэй, её мысли уже отпустили её — то ли от усталости от бесконечных переживаний, то ли от того, что солнце так приятно разморило её, и хотелось лишь сидеть в оцепенении, уставившись куда-то вдаль, в сторону гор.

— Ваш роман, госпожа, — почтительно прошептала Сяо Вэй, протягивая книгу в бархатном переплёте.

— Спасибо, Сяо Вэй, — устало протянула Тан Лань, лениво бросив взгляд на подношение. Её взгляд скользнул по названию, написанному изящными иероглифами сверху