Когда небо стало пеплом, а земля инеем. Часть 1 - Юй Фэйинь

Какая сентиментальная глупость, — мельком подумала Тан Лань, и её разум уже начал было уплывать обратно к облакам. Но тут же её окатило ледяным душем осознания. Сверху вниз…

Она резко выпрямилась, схватила книгу и судорожно принялась листать её, перескакивая со страницы на страницу. Её глаза, привыкшие бегать по строчкам слева направо, теперь видели их истинное расположение — столбцы иероглифов, аккуратно идущие сверху вниз. И теперь, когда её взгляд переходил от одного знака к другому правильно, смысл написанного становился до боли понятен. Она всё это время могла читать! Вся её борьба с «неграмотностью» была порождена не отсутствием знаний, а чудовищной, вопиющей тупостью!

Тан Лань, будто разозлившись на саму себя за такую феноменальную недогадливость, с силой шлёпнула себя ладонью по лбу. И тут же вскрикнула от пронзительной боли — её пальцы наткнулись на свежую, ещё пульсирующую шишку.

Сяо Вэй подскочила, как ошпаренная.

— Госпожа, да что же вы с собой делаете-то опять⁈

— Ох, Сяо Вэй… — простонала Тан Лань, с выражением глубокого страдания на лице, и отложила роман на скамью рядом с собой, как будто тот внезапно стал раскалённым углём. — Кажется, я только что совершила величайшее открытие в своей жизни. И оно оказалось до смешного очевидным. Как та шишка на моём лбу.

Тишина, внезапно обрушившаяся после ухода Сяо Вэй, показалась Тан Лань неестественно гулкой. И тут её осенило: что-то было не так. Что-то важное отсутствовало в привычной картине мира. Она медленно провела взглядом по саду, и холодок беспокойства пробежал по её спине.

А где Лу Синь?

Обычно от тени высокого, молчаливого стража было просто не спастись. Он возникал позади, стоило ей сделать шаг за пределы покоев, его присутствие ощущалось спиной — напряжённое, незыблемое, как скала. Разве что в своих комнатах она могла быть уверена, что он не появится из ниоткуда.

Но сейчас его не было. И это отсутствие, столь непривычное, беспокоило куда сильнее, чем его вечное мрачное присутствие. Особенно после тех обрывков воспоминаний, что выплыли после удара головой. Обрывков, где его голос звучал как приговор.

— Наверное, обедает, — беззаботно предположила Тан Лань.

Проследить за ним, что ли? — пронеслось в голове у Тан Лань с внезапной, навязчивой настойчивостью. Мысль была рискованной и глупой, но любопытство и растущая паранойя перевешивали.

Приняв скоропалительное решение, она раздала служанкам и евнухам несколько срочных и нарочито странных поручений — то принести особый чай, что варят только на рассвете, то найти свиток с вышивкой десятилетней давности. Никто не посмел перечить первой госпоже, даже если её просьбы граничили с бредом. Наконец, отправив всех в суматошные поиски, она осталась одна.

Именно так, под предлогом суетливой деятельности, она смогла, наконец, выскользнуть из цепких объятий протокола и начать свою собственную, куда более опасную миссию — аккуратно, как охотник, выслеживая своего личного стража, чьё внезапное исчезновение стало зияющей дырой в её мире, внезапно ставшем зыбким и полным угроз.

Оказалось, что Лу Синь был не так уж и далеко. Он сидел на каменных порожках у служебного входа, откуда открывался вид на хозяйственный двор, и без особого энтузиазма перекусывал какой-то бледной, непритязательной лепешкой. Вид у неё был настолько безрадостный, что у Тан Лань непроизвольно сжалось сердце.

Что он за ерунду ест? Чёрт… Слуг, наверное, кормят не так вкусно, как господ. Накормить его что ли сладостями? В её голове мгновенно возникла абсурдная картина: она, с подобострастной улыбкой, протягивает ему изысканную шкатулку с лакомствами. «Лу Синь, не убивай меня, пожалуйста. У меня есть печеньки с жасмином». Мысль была настолько идиотской, что она сама чуть не фыркнула.

В этот момент её наблюдения из-за густых пионов прервал громкий, пронзительный голос Цуй Хуа:

— Госпожа!

Тан Лань аж подскочила на месте, громко зашуршав листьями и выдав своё укрытие с головой. Лу Синь, услышав шум, поднял глаза от своей скромной трапезы, и его тяжёлый, вопрошающий взгляд упёрся прямо в неё, краснеющую и смущённую в зарослях.

Тан Лань, недолго думая, испуганно рванула с места и побежала прочь, подальше от места преступления, оставив кусты покачиваться.

— Госпожа! — уже почти настигая её, протянула Цуй Хуа, дыша в спину.

— Ну, чего тебе? — обернулась Тан Лань, стараясь вложить в голос раздражение, чтобы скрыть панику.

— Госпожа, я видела, как Сяо Вэй странно кралась от ваших покоев с каким-то подозрительным мешочком! — выпалила Цуй Хуа, сверкая глазами и ожидая немедленной бури.

Тан Лань её почти не слушала, вглядываясь через плечо служанки туда, откуда вот-вот мог появиться грозный страж.

— Ну, видела и видела, — быстро, почти невпопад, ответила она. — Уйди, Цуй Хуа, не мешай. — Она замахала руками, словно отгоняя надоедливую муху, всем видом показывая, что служанка должна немедленно испариться.

Цуй Хуа отступила, сражённая. Её блестящий план дал трещину. Госпожа, вопреки всем ожиданиям, не ринулась в покои с криками о воровстве. Это было странно и неправильно! Всего пару месяцев назад она устроила разнос на полдворца из-за того, что кто-то осмелился переложить книгу на её столике.

Подавив вздох разочарования, Цуй Хуа послушно ретировалась.

Тан Лань, переведя дух, снова на цыпочках, с преувеличенной осторожностью, подкралась к углу и заглянула за него. Но порожки были пусты. Лепешка валялась на земле, но самого стража и след простыл.

Куда же он…

— Вы меня ищете, госпожа? — раздался низкий, знакомый голос прямо позади неё.

Тан Лань вздрогнула так, что чуть не подпрыгнула на месте. Медленно, очень медленно она обернулась. Прямо перед ней, невозмутимый и бесшумный, как сама тень, стоял Лу Синь. Его лицо было невозмутимо, но в глубине глаз, казалось, плескалась тёмная усмешка.

— А-ха-хах… — напряжённо, с визгливой нотой выдавила из себя Тан Лань, и звук этот был так же естественен и изящен, как крик напуганной совы. Её улыбка больше походила на гримасу лёгкой паники.

— Я вам… для чего-то срочно понадобился, госпожа? — его голос был ровным, почти бесстрастным, но в самой его интонации сквозила тень едва уловимого, колкого любопытства.

Девушка замялась, её взгляд метнулся по сторонам в поисках вдохновения или хоть какого-то правдоподобного предлога. Потом она вдруг выпрямилась в струнку, подняв подбородок с видом оскорблённого достоинства, пытаясь прикрыть смущение напускной высокомерностью.

— Да, знаешь… — начала она, стараясь, чтобы голос звучал томно и свысока, но на середине фразы он всё же дрогнул. — … Страшно вдруг стало. Тебя нет… Непривычно.

Он не моргнул и глазом. Лишь слегка склонил голову.

— Простите, госпожа, что осмелился оставить вас без присмотра даже на мгновение, — произнёс он с