Опальная жена. Пекарня на краю севера - Александра Берг
Шторм встретил меня тихим ржанием.
– Доброе утро, красавец, – я протянула руку и погладила бархатистый нос. – Как спалось?
Шторм фыркнул, говоря: "Не хуже, чем тебе на соломе".
Я усмехнулась собственным мыслям.
Насыпав свежего овса в кормушку, проверила поилку – вода в ней не замёрзла благодаря тому, что строение примыкало к дому и стена, общая с кухней, сохраняла некоторое тепло от печи.
– Мне нужно в город, – сказала я. – Обещаю не задерживаться долго.
Конь мотнул головой, словно поддерживая.
Я шла быстрым шагом, чтобы не замёрзнуть. Лицо щипало от мороза, но я не обращала внимания – мысли были заняты предстоящей разведкой. Миновав окраины, направилась к центру, где решила снова навестить рынок. Может быть, за этой рыбной вакханалией скрывалось что-то ещё?
Торговцы зазывали меня к своим лоткам, но я лишь вежливо качала головой, протискиваясь через толпу.
Рыба, рыба, повсюду рыба. Маленькая серебристая, крупная с радужными боками, плоская с двумя глазами на одной стороне, угри, свёрнутые в кольца… Красиво, но запах от этого не становился лучше.
– Попробуйте нашу копчёную треску, госпожа! – настаивала полная женщина в пёстром платке. – Нигде такой не найдёте! На ольховых опилках коптим!
Я заставила себя улыбнуться и пройти мимо.
Чем дальше я двигалась, тем яснее становилось – Дала-Эрнэ – настоящая рыбная империя!
Даже в тавернах, куда я решалась зайти подавали блюда исключительно из рыбы: рыбные пироги из ржаного теста, солёная рыбная печень в керамических горшочках, а еще… какой-то странный соус из ферментированных рыбных внутренностей.
– Вот попробуйте, – горделиво произнес хозяин одной из таверн, снимая крышку с кувшина с этим самым соусом.
Запах буквально атаковал мои ноздри. Это был не просто запах – это было оружие массового поражения! Он распространился по помещению подобно ядовитому туману, заставив мой желудок сжаться.
Резкая волна аммиака, смешанная с тухлыми морскими водорослями ударила в лицо с такой силой, что на глазах выступили слёзы. Казалось, будто дюжина дохлых рыб провела месяц под палящим солнцем, а потом кто-то решил добавить к этому “аромату” нотки прокисшего молока и несвежих яиц.
Местные жители с невозмутимыми лицами макали в этот кошмар куски хлеба и даже причмокивали от удовольствия. Я же почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота, а лёгкие отказываются делать новый вдох.
Из этой таверны я буквально выбежала!
Холодный воздух ударил в лицо, но впервые за день это ощущение показалось блаженством. Я жадно вдыхала морозную свежесть, пытаясь очистить лёгкие от невыносимого “аромата”. Желудок всё ещё сжимался от тошноты, а в голове пульсировала мысль: “Как они это едят?!”
Я поспешила прочь от таверны, инстинктивно направившись к берегу.
Узкие улочки Дала-Эрнэ спускались к морю крутыми изгибами. Воздух постепенно насыщался солью, оседавшей невидимой влажной вуалью на коже и губах.
Северное море расстилалось передо мной тёмной свинцовой гладью, лишь слегка волнуясь у берега. Вдалеке виднелись рыбацкие лодки, похожие на чёрных жуков на сером полотне.
Я сделала несколько глубоких вдохов. Солёный, йодистый запах успокоил раздражённые рецепторы. Здесь, у кромки воды, дышалось легче. Вокруг меня кружились одинокие снежинки, которые, падая на тёмную поверхность моря, мгновенно исчезали без следа.
Присев на большой валун, я позволила себе минуту отдыха. Шум прибоя действовал умиротворяюще, почти гипнотически. На миг я даже забыла о своей миссии. Просто сидела и наблюдала за бесконечной игрой волн.
“Соберись!” – напомнила я себе. – “Ты пришла сюда не пейзажами любоваться”.
Встав с камня, медленно пошла вдоль берега. В бухте, защищённой от сильных ветров изгибом скал, расположилась небольшая верфь. Несколько мужчин конопатили днище перевёрнутой лодки, другие чинили сети, раскинутые прямо на гальке.
Большинство из лодок были небольшими рыбацкими судёнышками, но чуть дальше в бухте покачивались на волнах и более крупные корабли. Судя по всему – торговые.
Когда злосчастная таверна скрылась из виду, я медленно побрела обратно к городу.
Вдали от рыночной суеты людей было заметно меньше, а навязчивый рыбный дух разбавлялся более приятными запахами: древесным дымом из труб и медовым ароматом хмеля. Но здесь не было того, зачем я сюда явилась – запаха свежеиспечённого хлеба…
Когда я почти отчаялась найти хоть что-то, кроме рыбных лавок и таверн, впереди показалось небольшое здание с вывеской, на которой был изображён каравай.
Пекарня!
Наконец-то!
Внутри она была тёплой и достаточно просторной, чтобы здесь можно было разместить столики, вот только атмосфера… Тусклый свет еле пробивался сквозь закопчённые окна, бросая блёклые пятна на пол из серых, стёртых временем досок. Пахло не свежим хлебом, а затхлостью, пылью и чем-то кислым, прогорклым.
За прилавком стояла худощавая женщина с седыми висками и большими, печальными глазами. Увидев меня, она слегка поклонилась.
– Чем могу служить, госпожа?
Я осмотрела витрину. На деревянных полках лежал хлеб… одного вида. Плотный, тяжёлый, с потрескавшейся коркой, похожей на растрескавшуюся от засухи землю. Рядом с ними располагались круглые лепёшки, посыпанные ягодами.
– Хлеб… У вас только чёрный? – спросила я.
Женщина кивнула. Её серое лицо с впалыми щеками казалось высеченным из камня. Сухие пальцы с потрескавшейся кожей нервно перебирали складки выцветшего фартука.
– Мне, пожалуйста, одну буханку, – сказала я, – и пару лепёшек.
Хозяйка кивнула, и принялась заворачивать заказ в грубую бумагу.
– Недавно в городе? – тихо поинтересовалась она, перевязывая свёрток бечёвкой.
– Да, приехала два дня назад, – ответила я, доставая из кошелька пару медяков. – Скажите, а здесь ещё есть пекарни?
Женщина дёрнулась. Сжала руки в кулаки, точно мой вопрос задел её за живое.
– В господском квартале, есть ещё одна, – буркнула она.
Я поблагодарила хозяйку, забрала покупку и вышла на улицу.
Хлеб попробовала сразу. Он оказался пресным и каким-то пустым на вкус. Тесто скрипело на зубах, будто в муку добавили песка. Я с трудом проглотила кусок.
“Может быть, лепёшки лучше?” – подумала я с надеждой и развернула одну из них.
Лепёшка выглядела аппетитно – плоская, с запечёнными ягодами, от которых тесто местами окрасилось в фиолетовый цвет. Я откусила немного и тут же скривилась. Никакой сладости! Тесто было таким же пресным, как и хлеб, а ягоды оказались кислыми до того, что сводило челюсти. Какой-то местный сорт, похожий на клюкву, но ещё более терпкий.
– Это стоило попробовать, – пробормотала себе под нос, заворачивая остатки обратно. – По крайней мере, теперь я знаю, что префект не преувеличивал.
