Сбежать от истинного. (Не)Желанная невеста - Александра Берг

– Это образ горничной, что служила у нас, – пояснила я. – На Лорассе её точно быть не может! А дракон не будет жить на острове целую вечность.

Глава 19

Маркус Дейн

Голова гудела, словно огромный колокол. Ощущение было такое, будто меня пропустили через мясорубку, а затем безжалостно растоптали, оставив умирать на обочине. Каждая клеточка тела пульсировала болью.

Последнее, что отчётливо сохранилось в памяти – изящная девичья фигурка, облачённая в лёгкую сорочку, сверкающие изумрудные глаза и… поцелуй. Жаркий, почти обжигающий, полный сладостной истомы и неожиданной страсти. Руки сами потянулись к губам, словно желая сохранить это ощущение навечно. Проведя тыльной стороной большого пальца по обветренным губам, я невольно улыбнулся, вспоминая тот момент.

Чёрт!

Сейчас больше всего на свете захотелось вновь почувствовать её нежные губы на своих. В животе, в районе солнечного сплетения, предательски заныло. Дракон внутри меня заворочался, словно раненый зверь, рыча от неудовлетворённого желания. Никогда ещё я не испытывал ничего подобного – это чувство было настолько сильным и всепоглощающим, что казалось, оно вот-вот разорвёт меня изнутри.

Миранна – невеста, которую мне навязали. Девушка с крохотной каплей магии, едва заметной, словно последняя искра угасающего костра. Я должен был жениться на ней, чтобы погасить долг семьи – обязательство, тяготившее меня, словно тяжёлые кандалы.

Флорис Риорсон когда-то спас моего отца, но он никогда не рассказывал мне об этом человеке. Нет, я знал, что лет тридцать назад отца ранили, и он проходил реабилитацию на каком-то острове, затерянном в бескрайнем океане, но то, что это был отец Миры, мне было неизвестно.

Примерно за месяц до помолвки мне прислали письмо, в котором говорилось, что я должен… нет, обязан посетить континент и небольшое поместье Риорсон. Представьте моё удивление, граничащее с шоком, когда мне всучили письмо от покойного отца, в котором говорилось, что Дейны должны предоставить Риорсонам одну услугу, любую, о которой они попросят. Разумеется, я отправился с этим письмом обратно на Драконье крыло, чтобы сличить почерки.

– Как видите, – проговорил тогда граф Флорис Риорсон, – почерки идентичны.

Его надутое высокомерие и то, как он вальяжно прохаживался по кабинету, словно павлин, красующийся перед зеркалом, доводило меня до исступления. Я чувствовал, как внутри закипает ярость, грозя вырваться наружу огненным смерчем.

– И что вы хотите? Деньги? Что ж, я могу вам их дать. Какая сумма вас интересует? – процедил я сквозь стиснутые зубы, пытаясь сохранить хотя бы видимость спокойствия.

– Деньги мне не нужны, – отмахнулся граф, словно отгоняя назойливую муху. – Вы должны жениться на моей дочери.

Клянусь, тогда я едва не поперхнулся воздухом, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

– Ваша семья обладает магией? – спросил я, цепляясь за последнюю надежду.

– К сожалению, нет, – нахмурился мужчина.

– Граф, вы обязаны знать, что драконы женятся только на магически сильных женщинах. Чтобы выносить ребёнка…

– Мне неважно, что будет с моей дочерью после свадьбы, – отрезал Флорис Риорсон. – Вы женитесь на Миранне, но с одной оговоркой. Все её приданое останется в нашей семье.

– Может, лучше деньги? – предложил я в отчаянии, чувствуя, как меня загоняют в угол.

Граф отказал, его лицо оставалось непроницаемым, словно каменная маска. Всё это напускное высокомерие и мелочность всегда были мне противны. Граф вызывал у меня отвращение. И это неприятие, словно проклятие, передалось и его дочери.

Когда я впервые увидел Миранну, она походила на болезное создание, словно увядающий цветок в засушливой пустыне. Хотя говорят, на материке такие девушки считаются первыми красавицами. Бледная кожа, будто никогда не видевшая солнца, выступающие синие капилляры под глазами, худая как тростинка. Совершенно не в моём вкусе. Вдобавок ко всему прочему, наивность и глупость, которая бросалась в глаза, словно яркое пятно на белом холсте.

Единственное, что мне в ней понравилось – это огненно-рыжие волосы, напоминающие пламя костра, и глаза цвета молодой весенней травы. Но что это по сравнению с тем, что магически она была совершенно пуста? В ней тлела едва видимая магическая искра.

Нежеланная невеста… И что мне с ней делать?

Я не ненавидел её, она была мне неприятна. А после проявилась метка, навсегда привязывающая меня к этой девушке. Истинная связь, о которой почти все забыли. Мои родители не были истинными, и я не понимал, почему теперь обязан до самой смерти зависеть от какой-то слабой девчонки.

Но всё изменилось вчера… Странно такое говорить, но когда я увидел Миру в свадебном платье, что-то во мне надломилось, словно треснувший лёд на весеннем озере. Передо мной стояла не наивная девочка, которой едва исполнилось двадцать, а сильная духом девушка. До сих пор не понимаю, что могло произойти. Но я очень пожалел о ранее сказанных словах и о том, что хотел сделать после свадьбы…

Из глубин воспоминаний и собственных мыслей меня грубо выдернул громкий, настойчивый стук в дверь.

Голова всё ещё кружилась и нещадно болела, будто я накануне вылакал целый ящик крепчайшей рябиновой настойки.

– Я ведь просил меня не беспокоить! – рыкнул я, с трудом поднимаясь с кровати.

Горло нестерпимо жгло, будто я глотнул расплавленного железа. Каждый вдох причинял острую боль, заставляя морщиться от дискомфорта.

"Проклятье, что же произошло вчера?" – пронеслось в затуманенном сознании. Память упорно отказывалась выдавать подробности минувшей ночи.

– Командующий! – вновь раздался настойчивый стук в дверь, от которого, казалось, вот-вот треснет череп.

За окном занималось утро. Солнце, словно огненный шар, медленно поднималось над бескрайним океаном, окрашивая небо и воду в нежные оттенки розового и золотого. Этот прекрасный пейзаж резко контрастировал с моим жалким состоянием.

Машинально проведя рукой по смятым простыням, я вдруг наткнулся на маленький стеклянный пузырёк с надписью "Сонница". В тот же миг обрывки воспоминаний о вчерашней ночи начали складываться в размытую, но узнаваемую картину.

– Командующий! "Разящий", – голос за дверью звучал всё тревожнее и настойчивее.

Меня будто с размаху ударили тяжёлой дубиной в висок.