Аптекарский огород попаданки - Ри Даль

— А это уже наглость.

— Учусь у вас, сударь.

Верзила склонил голову набок. В его недобрых глазах мелькнуло нечто, что можно было бы назвать неуверенностью, хотя вряд ли такое слово могло бы относиться к данному человеку. Не знаю, из каких материалов ковался его характер, но тут явно принимали участие самые прочные металлы.

— Вы не можете работать, — сказал он с уже чуть меньшей агрессией.

— Отчего же?

— Оттого, что работа, какой я могу распорядиться, не по силу женщине.

— У вас неверные представления о женщинах, Василий Степанович. И я вам это докажу.

— С чего вы решили, что я нуждаюсь в доказательствах?

— С того, что вы до сих пор беседуете со мной.

— Из вежливости.

— Вежливость — чуждое вам понятие, — едко заметила я. — Вы уже заявили господину следователю, что я в состоянии выполнять какую-то работу. Так дайте же мне её. И либо я вам докажу, что ваши убеждения ложны, либо вы удостоверитесь, что не ошибались.

Василий Степанович долго смотрел мне в лицо, не моргая. Затем вдруг развернулся и уверенно зашагал прочь, так и не удостоив меня никаким ответом. Я уже не знала, гнаться за ним опять или плюнуть на эту затею и вернуться к Груне.

Однако внезапно прозвучал его голос:

— Вам юбки мешают ходить? Или вы уже передумали?

Глава 31.

Не скажу, что я засияла от счастья, поняв, что Василий Степанович всё-таки уступил мне в нашем споре, но, безусловно, обрадовалась то, что у меня появился шанс получить какую-то работу. И не столь было важно, какую именно, ведь отсидев в заключении пару часов, я была согласна на любое чудо, даже трудиться под надзором хромоного монстра, который и не скрывал своего истинного отношения к ситуации.

Не сомневалась, что он поручит мне нечто-то такое, о чём я вряд ли мечтала. Так и вышло.

Верзила остановил извозчика, молча сел в экипаж. Разумеется, руки мне не предложил и, вообще, делал, по возможности, вид, что меня тут не существует. Впрочем, я была из того века, где мужчины порой вели себя и похлеще. Чего стоят только поступки моего бывшего мужа, а про бои за место в маршрутке вовсе умолчу. Иной раз «судари» из века двадцать первого не отличались поведением от неандертальцев. Так что хамские манеры Василия Степановича можно было считать безобидными.

Он назвал адрес. Ехали в молчании. Вскоре прибыли к кованным воротам, за которыми я разглядела какой-то сад. Кажется, весьма ухоженный и живописный. А ещё мне это место показалось смутно знакомым. И лишь когда мы вошли внутрь и двинулись вдоль тропинки к небольшому строению вдалеке, меня осенило — это же Аптекарский огород! Я читала его историю перед тем, как заснуть в последний раз в своём времени, а затем проснуться в этом!

Да-да! Это был именно он! Я узнала его по старинным фотографиям и описаниям, отчего дух буквально захватило. Я находилась уже не в абстрактном месте, которое едва представляла по каким-нибудь фильмам или упоминаниям из книг, а в конкретном историческом объекте с многовековой историей. И даже более того — именно там, о чём мне довелось узнать перед самым моим появлением здесь.

Магия? Судьба? Просто совпадение?..

Я не знала, как это объяснить, но это было не так уж важно. Благостные чувства переполнили меня, что не ускользнуло от пристального сердитого взора Василия Степановича.

— Чему вы так радуетесь, сударыня? — небрежно поинтересовался он, открывая дверь в небольшой домик, который оказался оранжереей, совмещённой с несколькими другими комнатами пока неясного назначения.

Я отметила, что верзила всё-таки придержал дверь, хотя лицо его отнюдь не сделалось более доброжелательным.

— Люблю природу, — ответила ему. — Очень мило с вашей стороны пригласить меня в сад.

— Это не увеселительная прогулка, — громыхнул Василий Степанович. Его интонации повторила дверь, ухнувшись о проём за нашими спинами. — Вы просили оказать вам услугу, и я вам её окажу. Но не желаю слышать ни единой жалобы, что вам трудно или непосильно.

— Не услышите, — без промедления заявила в его широкую спину, которая вновь оказалась впереди. — Можете не беспокоиться, Василий Степанович.

— Беспокойство — также чуждое мне понятие, — злорадно бросил он.

Мог бы и не уточнять. И так уже было ясно, что большинство человеческих понятий ему чужды, как и чувства.

— Вениамин! — позвал кого-то верзила.

На его зов вышел молодой мужчина. Кучерявый, в забавных круглых очках с маленькими линзами и в белом халате, похожим на медицинский. То, что он не врач, стало понятно при взгляде на остальную одежду: поверх халата был повязан фартук из грубой ткани, а на его высоких сапогах присутствовали следы грязи. Ростом незнакомец был под стать верзиле, может, чуть ниже, а вот телосложением заметно хлипче. Немного сгорбленный и слегка растерянный, будто бы только что проснулся.

— Доброго дня, Василий, — проронил он и тут же уставился на меня. — Доброго дня, сударыня.

Я протянула руку, как того требовал этикет. Вениамин кротко поцеловал мои пальцы.

— Вениамин Степанович Булыгин, — представился мужчина.

— Александра Ивановна Дёмина.

— Рад знакомству, сударыня…

— Не сударыня, — обрубил верзила. — Отныне Александра Ивановна — твоя помощница.

— М..моя?.. — окончательно потерялся Вениамин.

— Ну, не моя же. Ты тут вечно жалуешься, что помощников тебе не хватает. Вот. Пожалуйста. Распоряжайся.

Вот это был поворот. Во-первых, я полагала, что мне придётся работать в подчинении грубияна. Впрочем, другой потенциальный начальник мне понравился куда больше. А, во-вторых, вдруг услышала, как Вениамин аккуратно позвал Василия:

— На пару слов, брат. Прошу нас извинить, Александра Ивановна. Вы пока располагайтесь… — он бегло оглядел оранжерею. — Где-нибудь. У нас давеча только посадка началась, особой красоты не присутствует. Но вот там, в дальней части, уже зацветают хризантемы. Не угодно ли полюбоваться?

— Разумеется. С огромным удовольствием, — улыбнулась я и оставила мужчин одних.

Стало быть, вот оно как: Вениамин и Василий — братья…

Глава 32.

Булыгины переговаривались в стороне. Я не слышала их разговора, но почему-то мне показалось, что он был весьма напряжённым. Изредка доносились раскатистые громогласные реплики Василия в духе: «Ну, Вениамин!..» или «Да и чёрт с ним!». Возможно, он говорил «с ней», а может, они уже обсуждали нечто, не касающееся моей скромной