Мирное время - О. Куран

Видимо, даже он сам это понимал.

Или его останавливали мигавшие по краям платформы индикаторы портативных бомб.

Йеннер намеренно на него не смотрела. Боялась, что сорвется, если рассмотрит поближе, что сделала Фелиз. Поддастся на провокацию.

Йеннер знала эти приемы. Использовала их сама, когда была в Карательном.

— Какая стадия? — спросила она, подходя ближе. Не видела смысла держать дистанцию.

— Предпоследняя, чтоб ее, — Фелиз склонила голову, с любопытством оглядывая Йеннер. — А ты округлилась, сестренка. Мир тебе к лицу.

Все-таки странно было вдруг ловить себя на том, что все они были так или иначе похожи — и Йеннер, и Фелиз, и Боргес. Мыслили одинаково.

Только кто-то сумел приспособиться к мирной жизни, а кого-то она убивала.

— Мир всем к лицу.

— Не всем.

У Фелиз тоже не было оружия, только имплантаты на концах плетей.

— Отпусти Вернера. Он здесь лишний, — предложила Йеннер, делая еще один шаг вперед. И еще один. Она вымеряла дистанцию. Фелиз тоже это делала.

Йеннер не могла чувствовать эмоции другого симбиотика, но могла ощущать присутствие — льдистое, как будто вытягивающее тепло из воздуха. Фелиз часто ассоциировалась у Йеннер с пустотой, вакуумом.

— Я найду ему применение, сестренка.

— Ты прилетела ко мне. Не трать время на посторонних.

— Меня тут вообще никто не спросит? — поинтересовался Вернер почти скучающим тоном. Злость его окрашивала мир красным, казалась горячей и заполняла всю платформу целиком.

Йеннер хотелось бы попробовать на вкус.

Наверняка и Фелиз тоже.

— У меня, сестренка, на тебя большие планы. Не умирать же не отомстив, правильно? Можем устроить дуэль, — она запрокинула голову вверх, к звездам в куполе и фыркнула. — Это точно будет как в фильме.

— В фильмах злодеи всегда умирают.

Впрочем — они обе это знали — иногда герои умирали вместе с ними.

Фелиз чуть наклонила голову, улыбнулась, рассматривая Йеннер, как будто что-то искала в ее лице, а потом приказала:

— Отключай скафандр.

Она не стала ни разбрасываться угрозами, ни объяснять, что у Йеннер все равно не было другого выбора.

Йеннер нажала сенсорную кнопку на браслете, и скафандр отключился.

Искусственная атмосфера и автономное поле исчезли, и вернулись запахи — запах крови Вернера и едва уловимый аромат гниения, исходящий от Фелиз. Некроз был действительно очень неприятной болезнью.

А ведь Боргес — если бы Фелиз не была военной преступницей, если бы сумела обратиться к нему на ранней стадии — Боргес мог бы это вылечить.

— Мы с тобой устроим дуэль, шестнадцатая. Все как в фильмах, красиво и глупо. Вот только я не в лучшей форме. Хуже ела, меньше спала, чем ты. Мне нужна фора.

Йеннер уже даже догадывалась какая.

— Эй, герой, — Фелиз повернулась к Вернеру, подмигнула, — сейчас твой выход. Сейчас ты подойдешь к этой суке, возьмешь ее за имплантат и будешь резать так, как я тебе скажу. Или мы все тут взорвемся от счастья.

Чувства Вернера вспыхнули сначала страхом — всего на секунду, а потом яростью.

— Нахуй иди.

У него всегда были проблемы с тем, чтобы просто исполнять приказы.

Фелиз досадливо поцокала языком:

— Ты плохо его выдрессировала, сестренка. Совсем растеряла сноровку.

— У него всегда были проблемы с субординацией. Если тебе нужна фора, я обеспечу ее сама.

Йеннер покачала в воздухе наконечником имплантата, заставляя себя дышать размеренно, провела острием по плечу, по ключице.

Симбионт упирался, не хотел причинять вред носителю, но Йеннер все равно могла контролировать свои плети.

Почему-то именно в тот момент ей вспомнился давний разговор с Боргесом. Тогда она только перевелась в Карательный.

«Рано или поздно все ломаются, доктор. Рано или поздно, все говорят», — Йеннер тогда только начинала проводить допросы. Считала, что знает все.

Очень забавляла этим Боргеса:

«Не льстите себе, четыре-шестнадцать. Это миф. Не все ломаются. Есть те, кто умирает раньше».

— Нет, сестренка. Так не пойдет. Мне этого мало. Я хочу настоящую драму. Поэтому ты, герой, — она подмигнула Вернеру, — сейчас подойдешь к этой мрази и будешь ее резать. Как я захочу, и сколько я захочу.

— Обойдешься, сука. Я не стану этого делать. Мне похер на твои угрозы.

Он, разумеется, верил в то, что говорил. Не понимал до конца, что такое Фелиз, и еще не научился ее бояться. Одного вырванного глаза ему было явно мало.

Йеннер его понимала, понимала и никогда, ни при каких обстоятельствах не хотела бы поменяться с ним местами. Но в тот момент речь шла о выживании.

— Вернер, не жалеете себя, хоть меня пожалейте, — сказала она. — Я не хочу здесь умирать. Если Фелиз нужна фора, пусть у нее будет фора, — она заставила себя говорить мягче, — пожалуйста, просто доверьтесь мне в этом.

Фелиз несколько раз демонстративно хлопнула в ладоши:

— Впечатляет. Я даже знаю, как назвали бы наш фильм, сестренка. «Благородство предательницы». Эй, герой, давай я открою тебе секрет: вот эти штуки, которые растут из сестренки, должны ее защищать. Это такой инстинкт. Так что, кто знает, может быть, она сама тебя убьет, когда ты начнешь ее резать.

Фелиз была права, и симбионт действительно мог выйти из под контроля, но Йеннер почему-то не боялась. Почему-то чувствовала, что справится.

Хотя игра была очень в духе Фелиз — она отлично корежила окружающим психику.

— Все будет в порядке, — сказала Йеннер. — Вернер, делайте, что она говорит. Я справлюсь.

Он вздрогнул, словно она его ударила:

— Я не хочу этого делать.

— Я знаю. Но мы не выбираем, если хотим выжить. Я — хочу.

— Отлично сказано, сестренка, — Фелиз улыбнулась и легко подтолкнула Вернера плетью. — Вперед, герой. Будь мужиком.

Он все-таки подошел, встал напротив Йеннер.

Она потянулась плетью вперед, протянула наконечник имплантата.

— Режьте и ничего не бойтесь. У меня высокий болевой порог.

Когда Вернер взялся за плеть, пальцы у него подрагивали. Йеннер стоило большого труда не дернуться.

— Отлично, герой, — похвалила Фелиз. — Теперь давай немного оголим эту суку. Разрежь униформу на груди, прямо по центру.

Вернер подошел вплотную, неловко взялся за воротник.

Йеннер перехватила руку:

— Подождите.

У нее было не очень много времени, чтобы передать щит — и она только надеялась, что это сработает. Ощущение металлического треугольника в ладони появилось и пропало. Йеннер смотрела Вернеру в лицо и надеялась, что он все поймет правильно. Не выдаст себя перед Фелиз.

Он дернулся, но промолчал.

— Вернер, — Йеннер заставляла голос звучать мягко, словно говорила с ребенком, — соберитесь. Чем точнее вы режете, тем меньше крови я теряю.

Фелиз рассмеялась:

— Да, сестренка, ты в этом