Когда небо стало пеплом, а земля инеем. Часть 1 - Юй Фэйинь

Сердце Цан Синя ёкнуло от узнавания. Это была она! Никакая чужестранка не могла иметь такие глаза. Только она.

«Северная красавица… с ледяными глазами… в 'Шую»…

Но следом за облегчением пришла волна ярости, такой белой и горячей, что ему показалось, будто закипает воздух в лёгких. «Шую». Публичный дом! Его Лань, теперь танцует перед толпой пьяных простолюдинов! Она, чья душа была чище горного источника, опустилась до этого!

Ярость поднялась в нём такая, что кровь ударила в виски. Он вскочил с трона, его лицо исказила гримаса гнева и жгучей, ревнивой боли.

— КАК ОНА СМЕЕТ⁈ — его голос громыхнул под сводами зала, заставив содрогнуться даже стражников у дверей. — КАК ОНИ СМЕЮТ⁈ Принцессы императорской крови… в этом… этом…!

Цзинь Сэ отпрянула в ужасе, прижимая уши. Она была уверена, что сейчас её казнят на месте.

Но гнев так же быстро сменился ледяной, стальной решимостью. Он сжал кулаки, его взгляд стал острым, как клинок.

— Цзинь Сэ. Готовь мои самые простые, ничем не примечательные одежды. И самую быструю лошадь. Сегодня же ночью.

— Ваше Величество? Куда? — прошептала она.

— Я еду в Аньцюань, — прошипел он. — Инкогнито. И я лично вытащу их оттуда. Особенно… её.

* * *

Ван Широнг, облачённый в новые, но уже успевшие ему поднадоесть, одеждах начальника императорской стражи, пытался придать своей позе соответствующую случаю значительность. Однако это плохо удавалось, поскольку напротив него, склонив голову в почтительном, но исполненном непередаваемого обаяния поклоне, стояла Сяо Вэй.

Из бывшей служанки опальной принцессы она превратилась в старшую служанку дворца, и новый статус придал её фигурке удивительную грацию. В руках она держала свиток со списком запасов ладана, но казалось, что это не учётная бумага, а лирическое стихотворение, посвящённое именно ему.

— Итак, господин начальник стражи, — говорила Сяо Вэй, глядя куда-то в район его правого плеча, — запасы ладана сорта «Осенняя луна» необходимо пополнить до конца недели. И… и фонари в саду трещат на ветру. Это может быть… опасно.

— Да, наверняка, — кивал Ван Широнг, глядя куда-то в район её левой шпильки. Его мозг, обычно занятый тактикой охраны периметра и расстановкой караулов, сейчас пытался расшифровать, означает ли её беспокойство о фонарях профессиональную ответственность или тонкую заботу о его спокойствии. — Я… э-э-э… распоряжусь. Немедленно. Самолично проверю крепления.

— О, нет необходимости утруждать себя, господин Ван Широнг! — вспыхнула Сяо Вэй. — Я могу поручить это младшим служанкам! Просто… я подумала, вам следует знать.

— Мне следует знать, — с важностью повторил Ван Широнг, чувствуя, как глупая улыбка пытается пробиться на его лицо. Он подавил её суровым кашлем. — Ваша бдительность Сяо Вэй… очень… очень похвальна.

Они стояли в счастливом, неловком молчании, полном невысказанных чувств и дурацких улыбок, которые прятали где можно и нельзя. В этот самый момент по коридору, согнувшись под грузом пачки потрёпанных свитков и в костюме чиновника столь низкого ранга, что его, казалось, шили из старого занавеса, промаршировал какой-то человек.

Ван Широнг, поглощённый созерцанием завитка волос на щеке Сяо Вэй, лишь краем глаза отметил мелькающую фигуру и мысленно постановил: «Мелкая сошка. Из канцелярии. Не интересно.»

Но «мелкая сошка» внезапно остановилась прямо перед ними. Он откашлялся не своим, нарочито писклявым голосом:

— А, начальник стражи Ван! Прекрасно, что вы здесь!

Ван Широнг медленно повернул на него голову, но не перевёл на него взгляд, все ещё глядя на улыбку Сяо Вэй с трудом перестраиваясь с лирического на служебный лад.

— Я вас слушаю? — произнёс он с холодной вежливостью, давая понять, что беседа со старшей служанкой куда важнее.

Чиновник, не обращая внимания на тон, продолжил, торопливо и чуть ли не скороговоркой:

— Я, значит, отбываю. По делам. Срочным. Имперским. Так что руководство оставляю на вас. На вас и на трёх моих… э-э-э… приближённых демонов. Не подведите! И не уничтожьте всё… Ах и ещё, не позволяй чиновникам садиться тебе на шею.

Он хлопнул ошеломлённого Ван Широнга по плечу так, что тот душой на миг вылетел в иной мир, развернулся и зашагал прочь, его потрёпанные башмаки зашлёпали по отполированному полу.

Воцарилась мёртвая тишина. Сяо Вэй смотрела на Ван Широнга широко раскрытыми глазами. Ван Широнг смотрел в пустоту туда, где только что исчез чиновник.

— Что… что это было? — прошептала наконец Сяо Вэй.

Мозг Ван Широнга, как исправный механизм, наконец щёлкнул. Низкий ранг, но властные манеры. Странная, поддельная бойкость. Фраза «оставляю империю». И эти глаза… несмотря на то, что голова была опущена, на мгновение он встретил взгляд. Взгляд, полный знакомой, стальной воли.

Лицо начальника стражи побелело, затем позеленело, затем стало цвета старого пергамента. Он схватился за сердце.

— О, Великий Нефритовый Предок… — выдохнул он с благоговейным ужасом. — Да это же был… Он Сам!

— Кто⁈ — ахнула Сяо Вэй.

— ИМПЕРАТОР! — просипел Ван Широнг, чуть не падая на ближайшую колонну. — В костюме писца из архивной мышиной норы! И он… он оставил мне империю! И упомянул трёх демонов! Это же Цзинь Сэ, Лю Чжэн и Мо Юань!

Он посмотрел на Сяо Вэй с выражением человека, который только что случайно поймал падающую звезду и теперь не знает, куда её девать, чтобы не обжечься.

— И… и он видел нас вместе, — добавила Сяо Вэй, и её щёки залились румянцем, в котором смешались стыд и странное волнение.

Ван Широнг закрыл глаза. Теперь ему предстояло не только управлять империей и присматривать за тремя своенравными духами, но и делать это с мыслью, что Сын Неба лично застал его за абсолютно непрофессиональной томной беседой о ладане и фонарях. Карьера — это, конечно, прекрасно, но любовь, как выяснилось, куда как рискованнее.

Примечание.

Суйсин 岁星 — Юпитер (Звезда Года)

Чаншань Гуань (尝膳官) — это «Чиновник, пробующий яства» или «Дегустатор».

Глава 86

Тот вечер должен был стать триумфом для Ваньюэ. Богатый купец, известный ценитель искусств, лично попросил, чтобы именно она аккомпанировала его гостям во время ужина. Это была большая честь. Сяофэн, сконцентрировавшись, играла особенно вдохновенно, и зал замирал, уносясь вслед за переливами цитры в далекие горные долины и лунные ночи.

А потом она увидела взгляд Нияо. Та стояла в дверях, прислонившись к косяку, и смотрела на нее не просто с завистью, а с ледяной, немой ненавистью. Казалось, сам воздух вокруг нее сгустился и похолодел.

Когда последние звуки музыки растаяли и гости разразились аплодисментами, Ваньюэ с облегчением улыбнулась и