Дорогами Империи - Катерина Крылова
— Эй-ты, как там тебя! — обратился он к Матрае, хотя прекрасно помнил как ту зовут, — выйди-ка проверь чего там шавка твоя голос подает!
Та молча, даже не обернувшись к Эжену, прошла к сеням, накинула длинную волчью шубу и вышла во двор, только дверь хлопнула. Когда баба не вернулась четверть нара спустя, маг было заволновался. Пришлось призвать искру и просмотреть двор иным зрением. Ага, вот Матрая и рядом с ней… собака! А больше и нет никого, только лошадки: два хозяйкиных битюга в сарае и его коник под навесом.
Еще несколько склянок и Матрая вернулась. Так же молча скинула шубу, обмела веником валенки перед тем, как скинуть, и прошла к печи. Достала чугунок, от которого вкусно пахло чем-то мясным, открыла, оборвала трав с притолоки и кинула в варево. Он посмотрел, чем она ему там пищу приправляет. Мало ли. Но оказалось, что ничего лишнего, чуть горошка перечного, чуть зимнянки, да и все.
— Зараз настоится, да вечерять будете, господин, — впервые за вечер произнесла она.
— Ты посиди со мной, хозяйка, поговори малость, а то смотришь будто враг я! Слова не говоришь.
— А кто вы? Приехали сюда, живете в доме ни медьки на хозяйство не дали, разве не захватчики?
— Да как ты смеешь? — было вскипел Эжен, но быстро взял себя в руки, не следует устраивать тут пока никаких волнений. Мало ли за бабу кто вступится, да герцогине об отрядах сообщат. Слухами земля полнится. Был приказ тихо устроить все, вот он и будет тихо. — Дам я денег на хозяйство! Мы ищем опасного ведьмака, знаем, что родом отсюда. Вы бы сами сразу указали на его схрон, мы бы и уехали давно!
— Не знаю я таких, господин. Ни ведьмаков, ни схронов этих ваших. То не нашего ума дело. Живите, коль нужда заставляет, но деньгу давайте! Чай я одна хозяйство тяну и на мужика не рассчитывала. Как бы еще зиму пережить…
— Ладно-ладно, давай-ка мне еще медовухи, да погрей ее, холодно у вас!
Та молча сняла с припека горшок с горячей медовухой и налила в большую кружку. Пока маг прихлебывал напиток, достала из печи чугунок, с полки большую глиняную миску с белым узором и наложила ему тушеных овощей с какой-то дичью, то ли птицей, то ли зверьком мелким. Впрочем, запах был аппетитный, с чуть кисловатым ароматом зимнянки. Почти деликатес!
Эжен принялся за ужин и уже через несколько склянок в сытости начал соловеть, напрочь забыв о своих планах на хозяйскую толстую косу…
Матрая
Ринка! Сумасшедшая ведьмачка! Вот куда ты приперлась в деревню полную магов, которые пришли сюда по твою же душу. Чай, не указал бы тут никто их домик, не навел, дураков нет. Тем более, что все в деревне знали, что ни ее, ни Дезмонда в Топи сейчас нет, а когда будут и будут ли, неизвестно.
Все это бобылица чуть не вывалила в полный голос, увидев во дворе рядом с собачьей будкой распластавшуюся Рину, обнимающую Трезорку.
— Кикимора ты болотная! — шипела она на подругу. Да-да, они еще с детства были подругами и ровесницами. И пусть Рина выглядела как девчонка, но Матрая-то знала сколько ведьме на самом деле лет. Да, почитай, как ей, в одну годину родились. Только Ринка весенняя, а Матрая осенняя. — Ребеночка-то куда дела? Жив ли?
Она продолжала волноваться, оглядываясь на окошко, не смотрит ли маг. Но тот, похоже, не особенно волновался. Верил в свои «сигнальные нити».
— Все хорошо, Матри! — та, наконец, перестала тискать облизывающую ее собаку и встала, обняв подругу. — Все живы. Что тут у вас творится? Времени у нас мало, а потому бай[2] без причитаний, чай, успеем еще набалакаться[3].
— Маги Ковена, — тут же отбросила бобылка лексикон деревенской бабы, — по твою душу. Не Дезмонда ищут, именно, что его сына. Есть все основания предполагать, что твой отец уже у них.
Рина кивнула, подтверждая.
— Отряд — с бору по сосенке. Хорошей выучки нет, все с разных герцогств, кроме Роверны. Молодых магов несколько штук, точно не знаю, но в отряде ровно тридцать три души. Главный живет у меня. Зовут Эжен Симонье. Он настраивает сигнальные нити, координирует дозоры и вообще мужик конкретный. Пить никому не дает, кого застанет или запах почует — плети. Высокий, но прикидываться сиволапым пытается, — продолжила докладывать Матрая. Четко, почти по-военному.
— Усыпи его. Раз так, надо поговорить подробнее. Он, кстати, уже прощупывает двор. Не бойся, меня не заметит.
— Чем я его усыплю-то? Маг же, чего такого почуять должен!
— Держи, — сунула ей Ри в руку чахлый стебелек. — В вареве и не заметит, дай только настояться.
Матрая, разглядев какое сокровище дала ей подруга, только ухмыльнулась. Она уж весь кинет, не поскупиться, чтоб сон был сладок да крепок, кошачий ты последыш!
Все прошло по плану. Маг плотно поужинал, выдул еще кувшин медовухи и сладко-сладко зевнул. Глянув на Матраю, а то она не знала, что он планирует с ней сделать, масляными глазками отправился-таки спать. Хорошо, что раздеться успел, а то так бы и упал на ее (ЕЁ!) кровать с периной. Уууух, вражина, погоди ж ты у меня. Завтра будет тебе откат в виде поноса, чихнуть будешь бояться, макушка плешивая!
Стебелек, что дала Рина, назывался чальником. Растение это росло только на местных болотах и было просто антимагическим. Его невозможно было использовать ни в заговорах, ни в зельях. Кроме того, считалось, что он разрушает магические заклятья, а для обладающих искрой является мощнейшим аллергеном, быстро и до капельки выпивающим силы. На время, конечно. Причем он был одинаково опасен и для магов и для ведьмаков, а потому сторонились его и те, и те. Дед Рины когда-то изобрел специальный состав для пропитки ткани перчаток и мешочков. Для того, чтобы чальник можно было собрать и хранить. Рос он исключительно на Наваррских болотах, по внешнему виду ничем не отличался от банального мха-сфагнориума, а потому найти его было сложно. Все различие состояло в оттенке стебелька. Но уж у истинных хозяев этих земель — Наварра, были и знания, и умения. Наверное даже и запас его был.
Матрая прекрасно знала, кем на
