Проклятие наличности - Кеннет С. Рогофф

увеличила объем денежной массы. Частично это было сделано для того, чтобы стимулировать промышленный рост и помочь действующему президенту Ричарду Никсону быть переизбранным на новый срок. Как было зафиксировано в исследовании Аллана Мельтцера, посвященном истории Федеральной резервной системы, если ознакомиться с записями, связанными со Уотергейтским скандалом, можно услышать, как Никсон жестко требует от председателя ФРС Артура Бернса обеспечить денежные вливания в экономику[335]. Никсон выиграл на выборах с внушительным перевесом, однако после этого начался резкий виток инфляции. Бернса сменил Уильям Миллер, которому за свое непродолжительное пребывание на этом посту (с марта 1978 года до августа 1979 года) удалось еще больше ухудшить ситуацию. Он совершил фундаментальную ошибку, сосредоточившись только на краткосрочном стимулировании экономики и не обращая внимания на контроль над долгосрочными ожиданиями. И только в 1979 году, когда в августе должность председателя Федеральной резервной системы занял Пол Волкер, начался процесс стабилизации инфляции, а затем, после периода мучительной рецессии, экономика приспособилась к более низким темпам инфляции.

В то время все полагали, что Волкер просто внедрил в жизнь принципы монетарной политики Фридмана. Ведь в конечном счете он использовал целевые показатели денежной массы, чтобы оправдать жесткую политику процентных ставок, необходимую для уменьшения темпов инфляции. Для политики монетаризма, опять же, это было важной вехой. Но любопытно, что приблизительно в то же время начала исчезать строгая зависимость между размером денежной массы и инфляцией, на существовании которой так настаивал Фридман. Возникшая проблема стала очевидной. О ней писал профессор Принстонского университета Стив Голдфельд в статье «Проблема потерянных денег»[336]. Благодаря сочетанию новых технологий (развитие системы кредитных карт), финансовой либерализации (особенно отмене ограничений на размер процентных ставок, которые могли выплачивать банки) и дерегулированию, которое создало новые финансовые структуры, такие как фонды денежного рынка, взаимосвязь между «деньгами» (в понимании Фридмана) и инфляцией начала стремительно разрушаться. В течение некоторого времени Федеральная резервная система старалась найти взаимосвязь между деньгами и ценами с помощью нового, более широкого определения понятия денежной массы, включая в него средства фондов денежного рынка, а также деньги на текущих и сберегательных счетах. Это делалось с целью найти такой измеритель денежной массы, который позволил бы сохранить надежную и устойчивую взаимосвязь с уровнем цен. Но все эти усилия по большому счету ни к чему не привели.

Как оказалось, время от времени денежная масса (по Фридману) росла гораздо медленнее, чем инфляция, поскольку по мере того, как экономика приспосабливалась к новым технологиям, уже просто не было необходимости для такого количества наличных денег (или средств, использующих любые иные более старые платежные технологии, например текущие счета) для того, чтобы достичь такого же уровня цен. Важным фактором также была и высокая инфляция. По иронии судьбы, используя фридмановское правило фиксированного запаса денежной массы, вполне можно было бы достичь именно того уровня инфляции, против которого он выступал. Если бы в конституцию были внесены поправки, учитывающие предложение Фридмана по поводу фиксированного роста денежной массы, то мировая экономика могла бы столкнуться с исключительно неустойчивыми темпами инфляции.

Вместо этого произошло следующее: центральные банки изменили свою тактику и начали уделять гораздо больше внимания долговременным ожиданиям. Это стало возможным главным образом благодаря тому, что были предприняты системные попытки предоставить центральным банкам большую независимость. Этому немало способствовали академические исследования, которые смогли объяснить, что если центральные банки в состоянии противостоять краткосрочному политическому давлению и не уменьшать размер краткосрочных процентных ставок, то тем самым они обеспечивают понижение долгосрочных процентных ставок. Сегодня многие центральные банки разных стран пользуются достаточной самостоятельностью, но 30 лет назад это было далеко не так. В начале 1980-х годов среди крупнейших центральных банков достаточной независимостью обладали лишь Бундесбанк и Федеральная резервная система.

Когда я работал в Федеральной резервной системе, то мог лично наблюдать за переменами, которые произошли после того, как Пол Волкер сменил на посту председателя Уильяма Миллера. Я видел, насколько успешной оказалась деятельность неподкупного Волкера после провальной политики Миллера, который легко шел на компромиссы. Это сильно повлияло на мой интерес к исследованиям. В начале 1980-х годов благодаря своему практическому опыту я осознал, что необходимо теоретически обосновать, почему общество должно предоставить центральным банкам независимость, а центральные банки, в свою очередь, должны выбирать такие целевые показатели, которые могли бы способствовать стабилизации долгосрочных инфляционных ожиданий, а не просто обеспечивать краткосрочный производственный рост. Начиная с конца 1980-х годов множество различных стран начали давать своим центральным банкам все больше самостоятельности, а банки в большей степени стали уделять внимание стабилизации инфляции.

Не секрет, что многие страны, например Бразилия, Россия, Вьетнам и Турция по сей день настойчиво пытаются достичь низкой и стабильной инфляции. Но даже в этих странах проблемы с инфляцией меркнут по сравнению с исключительно высоким уровнем инфляции, который им пришлось пережить на так давно, еще в 1990-е годы.

Однако и сегодня найдутся экономисты, которые, в традиции Фридмана, продолжают доказывать, что было бы лучше обойтись без активной монетарной политики и обязать центральные банки заниматься исключительно стабилизацией цен. В своем бестселлере «Конец ФРС» (2009), оказавшем весьма серьезное влияние на политику, конгрессмен от Техаса Рон Пол утверждал, что в результате финансового кризиса стало очевидным, что центральный банк США попирает нормы демократии и действует в угоду элиты Уолл-стрита. Проводя политику количественного смягчения, Федеральная резервная система резко увеличила объем денежной массы (однако выше мы уже выяснили, что при нулевой границе процентных ставок такое понимание проблемы в корне неверно), и тем самым обрекла США на гиперинфляцию. Пол настаивает на упразднении ФРС и на возврате к той или иной форме золотого стандарта. Эта книга имела большой резонанс и в результате на Федеральную резервную систему посыпался град обвинений. Кульминацией этого скандала стали откровенные выпады губернатора Техаса Рика Перри против председателя ФРС Бена Бернанке в 2012 году во время первого этапа президентских выборов. В одном из своих выступлений Перри заявил: «Печатать деньги в политических целях в этот конкретный момент американской истории почти равносильно предательству»[337].

Волшебник страны Оз и монетарная политика

В истории США известны и другие случаи, когда дебаты по поводу монетарной системы находили отражение в политике президентов. В июле 1832 года президент Эндрю Джексон нанес смертельный удар по Второму банку[338] Соединенных Штатов, наложив вето на законопроект о продлении его лицензии, и заявил, что «богатые и могущественные искажают правительственные акты в своих эгоистичных целях»[339]. С того времени в США отсутствовала структура, даже отдаленно