Сторож брата моего - Тим Пауэрс
Он позволил себе взять ее под руку и развернуть к двери.
— Мне сообщили об этом. Сочувствую.
— Это… он ушел во благе. — Она покачала головой, быстро шагая рядом с ним. — В последний день его разум просветлел, он был спокоен и полон раскаяния, молился и каялся в грехах. Он умер на руках отца. — Керзон толкнул дверь, а его спутница остановилась и посмотрела на него снизу вверх. — Вы с Эмили спасли его от вселившегося в него дьявола. — Когда они вышли на заснеженный тротуар перед кладбищем, она добавила: — Я знаю, что вы сделали это, в общем-то, не ради него.
— Пожалуй, что так, — согласился Керзон.
— В конце концов они с Шарлоттой вдвоем сочинили небольшую песенку, и когда он поставил вместо подписи букву «М», она сдалась и написала рядом «Д». — Увидев недоуменный взгляд Керзона, она пояснила: — Простите, это означает: «МД» — «Мы двое».
Керзон понял из этого, что Брэнуэлл и Шарлотта не ладили между собой, что не вызывало у него удивления. Впрочем, эти двое ни в малейшей степени не интересовали его.
— Вот и отлично, — пробормотал он.
Пока они так же торопливо шли вдоль кладбищенской ограды, он вспомнил, как Эмили остановила его здесь, когда он в гневе покинул дом Бронте в день их знакомства; он заявил, что она являет собой совершенно ненужное неудобство, но может спасти свою душу, если сейчас же уедет вместе с ним и больше не вернется в эту «обитель обреченных душ». С нею был ее пес, Страж. «Мы с ним защищаем друг друга», — сказала она.
И на самом деле, думал он, пока приближался к приходскому дому и ветер уносил пар от дыхания его и Энн, Эмили Бронте доставляла огромное неудобство на протяжении последних двух лет и девяти месяцев… и слава Богу за это.
Он вернулся памятью к их самой первой встрече, когда он лежал, раненый, у подножия Понден-кирк. Изначально он собирался в то утро собственной рукой прервать свою жизнь и, скорее всего, так и поступил бы, не найди его Эмили Бронте.
— Меня она тоже спасла, — сказал он, когда они уже вступили на крыльцо парадной двери приходского дома. — И тело, и душу.
Энн открыла дверь и поспешно закрыла ее, как только Керзон вошел вслед за нею в прихожую, где было почти так же холодно, как и на улице.
Энн прошептала:
— Она в гостиной, с Шарлоттой и отцом. — И предупреждающе положила руку ему на рукав. — Подождите. Я думаю, она захочет, чтобы я увела их из комнаты. И вы должны понимать, что она очень слаба и… и сильно изменилась.
Энн прошла за угол, в гостиную, и Керзон услышал, как она что-то тихо говорила. Почти сразу же в прихожей появились отец и Шарлотта.
Патрик хмуро взглянул на Керзона, явно не узнавая его, зато Шарлотта удивленно открыла глаза.
— Вы? — прошептала она. — Неужели Эмили вызвала вас?
— Я вызвала, — ответила ей Энн.
Шарлотта несколько секунд смотрела на Керзона, потом кивнула, прошептала: «Хорошо» — и, взяв отца под руку, вышла вместе с ним в кухню.
Энн сделала несколько шагов им вслед, оглянулась и, увидев, что Керзон стоит на месте, кивнула в сторону двери гостиной и тоже ушла в кухню.
Керзон снял шляпу и перчатки, провел ладонью по коротко остриженным волосам, перекрестился и вошел гостиную. В камине горели дрова, в комнате было заметно теплее, чем в прихожей, но Керзон уловил запах свежего хлеба, не способного преодолеть давнее отсутствие аппетита.
Эмили полулежала на зеленой кожаной кушетке справа от двери, напротив окна; рядом, на полу, лежал Страж. Керзон умудрился сохранить невозмутимое выражение при виде ее бледного, изможденного лица с выпирающими, туго обтянутыми сухой кожей костями черепа; ее рука безвольно свешивалась с подлокотника, почти касаясь головы Стража. Она слабо пошевелилась и повернулась к нему.
Ее глаза широко раскрылись, и в этот момент он смог узнать ту молодую женщину, которая держала его под прицелом пистолета, вытащила его из смертельной ловушки и дважды посещала вместе с ним храм языческой богини.
— Алкуин, — сказала она слабым, но ясным голосом и уверенно добавила: — Энн. — Он кивнул. — Брэнуэлл умер, — продолжила она. — Вы знаете?
— Да.
— Старый долг, — сказала она и вынуждена была остановиться и перевести дух, — выплачивается. Тонкие призраки.
Через несколько секунд Керзон открыл рот, чтобы заговорить, но она слабо махнула пальцами, и он остановился.
— Это все ужасно тяжело для Энн, — сказала она, — Брэнуэлл… — Она осеклась и закашлялась.
Керзон снова ждал ее; он вспотел, снял пальто и положил его вместе со шляпой и перчатками на стул.
— Брэнуэлл, — продолжила она наконец, — умер достойно — он отказался от своего… Нортенгерленда, и в последний день… — она замолчала и несколько раз глотнула воздух, — в свой последний час, в последнем бреду, — она перевела дыхание и улыбнулась, — он поверил, что Мария наконец явилась ему… чтобы привести его душу… к награде.
— Это было милостиво, — признал Керзон и кивнул. — Вы все же смогли спасти его.
— Я всегда была сторожем брату моему.
Керзон сообразил, что Эмили сильно устает, держа голову повернутой к нему, и сделал несколько шагов глубже в комнату.
Она вновь опустила голову на спинку дивана, не сводя с него глаз.
— Вы остались должны мне факт.
Он вскинул руки, сдаваясь.
Она с видимым усилием вдохнула.
— Я не вела вас к Минерве.
— Нет, — согласился Керзон. — Я не имел представления о том, что ваша семья находится в таких тесных отношениях с нею. Она была противницей таких, как я — врагом нестабильности, оборотничества, — задолго до того, как в Англию пришли римляне. Я знал, что она увидит мою суть, но надеялся, что повязка на глазу и сам факт, что я обращаюсь к ней за помощью, послужит…
— Сыграет роль оливковой ветви.
— Да. А оказалось, что это все не так уж и нужно, потому что со мною были вы. — Он взял стул от стола и сел. — На второй раз, в прошлом году, было легче — тогда я выполнил покаяние — вырезал себе глаз.
— Покаяние… — прошептала она. — Как же вы можете сочетать… — Она коротко, мелко вдохнула и продолжила: — Вы же католик, христианин, можно сказать… — Она вновь умолкла, подбирая слова, потом нетерпеливо махнула рукой и процитировала: — «Да не будет у тебя других богов перед лицом Моим».
— Я
