Сторож брата моего - Тим Пауэрс

— Прошу прощения, — сказала она и вместе со Стражем припустила вслед за Керзоном, который, судя по решительной походке, уже полностью оправился от ран, полученных минувшей ночью.

— Алкуин! — крикнула она.

Он остановился возле кладбищенской ограды и обернулся, с тревогой глядя на нее единственным глазом.

Она подбежала туда, где он стоял, и, лишь на секунду замявшись, села на ограду. Шляпу она потеряла еще в начале вчерашних бурных приключений, и сейчас, тряхнув головой, отбросила назад волосы, от которых все еще тянуло запахом горелой плоти после всесожжения вервольфов в овраге.

— В Лондон? — осведомилась она.

Он застыл было в нерешительности, а потом тоже сел на ограду в футе от Эмили.

— И туда тоже.

— В рокамадурский монастырь.

— Эмили… да. Вероятно. — Он наклонил голову, чтобы видеть ее. — А что будете делать вы?

— О, готовить, шить, писать вместе с Энн, слушать сетования Шарлотты на нехватку денег, утешать беднягу Брэнуэлла. Целыми днями гулять по пустошам вместе со Стражем. — Она пожала плечами. — Погружусь в рутину, составляющую счастье моей жизни.

— Ах. — Он повернулся и посмотрел на кладбище. — Тут осталось что-нибудь?

Эмили запустила руку в карман. Когда она вынула очки, оказалось, что одно стекло выпало, но все же она надела их и тоже обернулась, чтобы взглянуть на могилы.

Несколько секунд она смотрела на кладбище через все еще замутненное стекло, после чего сказала:

— Нет. — Потом сняла очки и убрала их обратно в карман. — Но появятся новые.

— Полагаю, что да. — Он потрепал Стража по голове и посмотрел на деревню. — Вы будете с ним заходить на Понден-кирк?

Эмили зевнула и лишь потом вспомнила, что следовало прикрыть рот.

— О, наверное. В волшебную пещеру я заглядывать не буду, но хотелось бы посмотреть, где на сей раз стоял храм Минервы.

Керзон тоже зевнул и поерзал на мокрой каменной стене.

— Нам всем необходимо выспаться. Вы вчера проползли через эту самую пещеру, — вдруг продолжил он, — и выбрались через дыру в ее дальнем конце.

— В сопровождении всех привидений Йоркшира. Именно так оно и было.

— Я слышал, что есть… местное поверье на этот счет. Что если девушка пролезет через дыру в той пещере…

— Да. — Она снова зевнула, на сей раз не забыв прикрыть рот ладонью. — Я, наверное, просплю часов двенадцать, не меньше! Вы правы, считается, что если девушка проползет через тот лаз, то в течение года выйдет замуж.

— Вот-вот!

— Чепуха, конечно. К тому же двадцативосьмилетнюю женщину, которая залезла туда, чтобы предать огню целый сонм призраков, вряд ли можно отнести к этой категории.

— Думаю, что нет.

— На сегодня я уверена, что мне вполне хватит той жизни, которую я вам только что описала.

Страж тоже зевнул и лег наземь между ними.

— Ну, а я, — флегматично сказал Керзон, — всецело погружусь в уход за монастырскими виноградниками. — Он встал и протянул руку.

— Мисс Эмили Бронте, — сказал он, — знакомство с вами весьма… обогатило меня.

Она пожала его руку.

— Я рада, что в прошлом году наткнулась на вас в пустошах.

Керзон криво улыбнулся на это, кивнул Стражу, повернулся и пошел мимо церкви к главной улице, хоть и не так быстро, как несколько минут назад.

Эмили, с развевающимися на ветру волосами, провожала его взглядом, пока он не скрылся за углом церкви.

Тогда она встала.

— Пойдем, Страж, — сказала она и направилась к дому, где Энн и Шарлотта ждали ее, стоя на крыльце.

Эпилог

Декабрь 1848 года

Дуй, ветер западный, раскачивая вереск

Журчите, летние ручьи —

Не нужно никаких иных напевов,

Чтоб госпожи моей покоить сны.

— Эмили Бронте

Всего за неделю Алкуин Керзон обнаружил, что успел очень соскучиться по бенедиктинскому монастырю в Рокамадуре. Монастырь стоял среди нескольких старинных церквей и святилищ на террасе утеса над деревней Рокамадур и рекой Альзу, а за рекой, доколе хватал глаз, простирались зеленые леса Коссе-дю-Керси. Алкуин Керзон последние двадцать месяцев прожил в монастыре на положении трудника, и сейчас оказалось, что, проведя два лета на юге Франции, он совсем отвык от декабрьской погоды в северной Англии.

За минувшую неделю он добрался на пакетботе из Кале в Дувр, затем по новой Юго-Восточной железной дороге до Лондона, где сел в экипаж, доставивший его в Кейли, а этим утром нанял другой экипаж, чтобы проехать последние три мили до Хоуорта. Жилье, которое он снимал здесь в апреле прошлого года, оказалось занято, и он снял номер в «Черном быке». Поместив туда багаж, он сразу же отправил записку Энн Бронте в приходский дом и направился по обледенелой и заснеженной главной улице к старой церкви.

Большая двустворчатая парадная дверь не была заперта; Керзон открыл ее и медленно пошел по центральному нефу, между рядами погруженных в глубокий полумрак скамеек. Он остановился, не доходя нескольких ярдов до алтарного возвышения.

«У вас нож с собою? — спросила она, когда они в прошлый раз стояли здесь, более двух лет тому назад. — Вы пришли, чтобы наконец убить меня?»

Но кафедра, на которой она стояла в то утро, сейчас пустовала. Керзон опустил взгляд на свои башмаки, облепленные снегом, стоявшие на новенькой каменной плите, на которой не было никаких огамических знаков.

Он нетерпеливо повернулся, чтобы взглянуть на боковую дверь, откуда должна войти Энн… если она сочтет нужным отозваться на эту записку. Письмо ему она отослала еще в октябре, но из-за Февральской революции во Франции и последовавших за нею волнений, в результате которых была создана Вторая Французская республика, почта добиралась до монастыря намного дольше, чем обычно. Керзон получил письмо лишь неделю назад.

«Эмили умирает, — писала Энн. — Она не хочет никого видеть, но, думаю, если бы позволила себе и сочла это выполнимым, то попросила бы пригласить вас».

Покинув Хоуорт в прошлом году, Керзон нанял в Лондоне адвоката, чтобы тот держал его в курсе обстоятельств семьи Бронте, и месяц назад получил известие, что в сентябре умер Брэнуэлл. Адвокат действительно оказался добросовестным.

Боковая дверь, скрипнув, отворилась, и, отвернувшись от алтаря, Керзон увидел женщину в шляпе и большом теплом пальто, которая тщательно закрыла за собой дверь, отрезав мелькнувший было серый зимний свет.

— Мистер Керзон, — сказала Энн Бронте, быстро шагая к нему по проходу. — Боюсь, вы приехали поздно. Ей осталось совсем немного.

— Мисс Энн, — ответил Керзон, поклонившись и направившись ей навстречу, — я выехал сразу же, как только получил ваше письмо, но во Франции сейчас полная неразбериха.