Как поймать монстра. Круг третий. Книга 1 - Арина Цимеринг

— Он позвал, и я отправился за ним сюда…

— И этого недостаточно. Ты знаешь, — Джемма встряхнула его еще раз, а затем выпустила, отшвырнув в сторону, — ты прекрасно знаешь, что этого ни хрена недостаточно!

На ногах Купер удержался, уперевшись рукой в столбик кровати. Его глаза были сухими, но лицо мучительно исказилось. Это страшное зрелище — смотреть, как человек, которого душат рыдания, не может проронить и слезинки.

Джемма не испытывала жалости. Купер спал в своем проклятом сне, полном ненависти, вины и страха, и спал слишком, слишком долго.

— Я все гадала: где ты, когда не в моей голове. Откуда ты приходишь. Теперь я знаю. — Она обвела комнату рукой. — Ты заперся здесь. В этом единственном безопасном месте, где Самайн не может тебя достать. Только стучать в гребаную дверь.

Купер скрючился, согнулся, словно от невыносимой физической боли. Но Джемма не собиралась останавливаться, черта с два, пошел на хрен, только не в этот раз!

— Ты сам посадил себя в темницу из воспоминаний, закрыл дверь на замок, чтобы не встречаться с ним! — Она сорвалась на крик. — С этой мразью лицом к лицу! Ты сказал мне никогда не открывать эту хренову дверь! Просто! Чтобы! Не иметь дела! Со своим! Страхом!

Больно? Насколько больно? Настолько ли, чтобы заставить тебя очнуться?!

Я пошел сюда за ним…

Я знал, что здесь что-то не так, но пошел…

Думал, смогу его вытащить!спастиего!спастиего!

— И не смог! Опять! Снова не смог никому помочь, бедный Тедди Купер, верно?

Янехочузаткнисьязнаюдадаянесмогзаткнисьзатнисьзаткнисьзаткнись…

— Я не собираюсь затыкаться. Я собираюсь, — она схватила его за плечо и дернула, заставляя распрямиться, — собираюсь тебя разбудить, мелкий ты говнюк. Понятно? Смотри на меня!

Окрик замер между ними, словно электричество в воздухе, сделав его густым. Купер с трудом преодолел его плотность: пока он поднимал голову, пронеслись декады и столетия.

Губы его дрожали.

Где-то далеко, за пределами этой комнаты, где-то в месте, о котором Джемма давно забыла, зародился… звук.

Это было не пение и не барабаны. Это был отдаленный… гул?

— Думаешь, ты особенный в своей боли? — яростно спросила Джемма, глядя ему в глаза. Злость прочищала голову, ложилась на язык чистым, незамутненным гневом, который словно бил Купера по лицу. — Мы все кого-то теряем. У каждого из нас есть трагедия, за которую мы себя ненавидим. О которой боимся думать. В каждом из нас столько, твою мать, боли, ты себе представить не можешь, ублюдок.

Ты думаешь, он просто так поет мне эту сраную песню?!

— Никто не становится охотником просто так. Никто не берет в руки оружие просто так. Никто не убивает просто так. Этим он, — Джемма ткнул пальцем в сторону двери, туда, где все так же раздавалось зовущее «Тедди!», — и пользуется. Находит брешь в твоей душе и ковыряется в ней пальцами, проникает туда, словно яд. Убивает тебя твоей собственной болью и твоим собственным страхом. И это ты позволяешь ему делать с собой. Никто другой. Не закрывай глаза!

Да. Да. Да. Я трус. И предатель. Я… Я не могу никому помочь.

Гул усилился: нарастал вокруг, словно шел из ее головы, чужеродный и странный в этой голубой комнате. Дым добрался им почти до пояса.

— Да ты мастер жалких оправданий, верно? — Джемма дернула Купера за подбородок. — Ты трусливо сидишь здесь, испуганный, тонешь в ненависти к себе. Как ты всех подвел. Как обманул храбрую Джемму! Как завел своих товарищей в ловушку. Как не можешь больше ничем помочь Брайану. Я сказала, не закрывай глаза!

Держи их открытыми. Не обращай внимания на гул.

Смотри прямо на меня.

Прекрати это.

Смотри мне в глаза, Теодор Купер. Впервые за все это время, смотри мне прямо в глаза.

— Пока ты не выйдешь отсюда, ты и правда ничем ему не поможешь. Ты будешь продолжать спать, Купер. Хочешь просто торчать тут, в этой комнате, дожидаясь, пока мы все умрем, чтобы умереть последним? Ладно. Хорошо. Твое дело. Ты будешь сидеть в эпицентре собственной трагедии и чувствовать только, как обрываются ниточки: сначала я. Потом Брайан. Или наоборот. Какая разница, если все умрут, пока ты будешь медленно угасать здесь, верно?

Купер всхлипнул, и слезы — отчаянные, беспомощные — наконец показались.

— Но я — я не буду ждать, пока это произойдет.

Гул усилился. Сильный, раздражающий, он хотел, чтобы Джемма сбилась с мысли и забыла, о чем говорила, но — нет, нет уж, не в этот раз.

В этот раз она договорит.

— Я дала обещание. Когда мне дали шанс получить эту работу, я пообещала себе, что не закончу, как мой папаша. Я пообещала. Себе и гребаному Господу Богу, в которого больше не верю.

Гул начал закладывать уши, но, вместо того чтобы прикрыть их, Джемма схватила Купера за подбородок:

— А затем я пообещала тебе.

Я тебя подвел.

Как-нибудь это переживу.

Ты не можешь мне доверять.

Пока ты сидишь здесь — я и не буду.

Гул становился невыносимым. Они оба это чувствовали, и Джемма поняла — у нее осталось мало времени. Что-то звало ее отсюда, что-то торопило ее обратно, и этот звук уже вел отсчет.

— Я пообещала тебе, что спасу Брайана.

Купер закусил губу так сильно, что Джемма почувствовала кровь у себя во рту. Его лицо было мокрым от слез, а дыхание сбилось в дрожащий хрип, но он смотрел ей в глаза, и поэтому Джемма продолжала говорить. Все, что она сейчас могла делать, — это говорить, потому что на большее времени не осталось.

— И я спасу. Я вырву его из лап Самайна. Даже если умру в этой долбаной Ирландии. Потому что я дала тебе слово.

Помнишь?

Купер кивнул, и кровь с губы, смешанная со слезами, сорвалась с подбородка. Джемма отняла руку, вытирая кровь со своего лица.

— Но я больше не буду тебя искать. Не буду спрашивать, где ты, потому что, пока ты спишь, ты мне никак не поможешь. И ему тоже.

Оставались секунды, прежде чем этот звук вырвет ее из сна Купера. И Джемма знала: эти секунды были последними из тех, что они провели друг у друга в голове. Они оба это знали.

Больше этого не случится.

— Пора заканчивать со снами. — Джемма обхватила его лицо, большим пальцем смазывая кровь с губы.

Купер схватился ладонями за ее руки так, словно только они