Сожженные приношения - Роберт Мараско

Но тут Мэриан, которой редко доводилось чувствовать себя настолько довольной, внезапно побледнела и чуть не выронила бокал.

– Боже мой! – воскликнула она. – Ее еда! Я начисто о ней забыла.

Она оттолкнула свой стул назад и бросилась к кухонной двери.

– Эй, солнце! – крикнул ей вслед Бен. – Может, потом?

Мэриан закрыла за собой дверь.

Глава 6

Бен уже лежал в постели, читая сборник стихов Кеннета Патчена[21], когда Мэриан вошла в их спальню. Одеяла откинуты, окна распахнуты, рулонные солнцезащитные шторки подняты, занавески шевелятся от легкого ветерка. За окном – только черное пространство, никаких светящихся окон, никакой стены из белого кирпича и – благословение божье – ни единого звука.

– Ты чего так долго? – спросил Бен, захлопнув книгу и положив ее на грудь.

Мэриан утомленно улыбнулась и ответила:

– Да всякое-разное.

Она проверила все окна, двери и выключатели, двигаясь по дому с такой легкостью, словно он уже успел стать ей знакомым, как их четырехкомнатная квартира на обратной стороне луны. Напоследок заглянула в гостиную в конце коридора, задернула там шторы и оставила включенной только маленькую лампу. Еда на подносе была нетронута, так же как и днем, что, уверяла она себя, не должно ее беспокоить.

Она прошла в ванную, оставив дверь открытой.

– Дэвид проедает мне плешь насчет бассейна, – сообщил Бен. – Придется глянуть на него завтра.

– Там целая страница про бассейн, – откликнулась Мэриан из-за двери, имея в виду пачку инструкций, оставленную Аллардайсами. – Но знаешь, мне, вообще-то, страшно. Надо установить строгие правила: никакого бассейна, если рядом нет взрослых, и с пляжем то же самое.

Она закрыла дверь. Бен отложил книгу на тумбочку, стянул трусы и закурил. Он развалился на кровати, подставляя тело ветерку. Мэриан вышла из ванной в короткой голубой сорочке, подумала: «О нет, Бен, не сегодня, пожалуйста», увидев его голым, и принялась нарочно оттягивать момент укладывания, поправляя створки окон, проверяя газовый обогреватель («Это вообще безопасно?» – «Да мы вряд ли будем им пользоваться») и с трепетом поглаживая дерево комода.

– Иди в кровать.

Она снова подошла к окнам, купаясь в роскоши простора и тишины.

– Я бы привыкла к такому запросто, совершенно запросто, – сказала она, потом несколько раз глубоко вдохнула, покачалась на носочках…

Бен, глядя на жену, положил правую руку на ее сторону кровати и принялся разглаживать тугую прохладную простыню.

– Очень удобная кровать, – произнес он негромко. – В меру жесткая. Иди проверь.

Она помедлила, прошлась босиком по плетеному коврику и неспешно улеглась на живот, отвернув от мужа лицо.

– Ты прав, – сказала она приглушенно.

Рука Бена прошлась по ее волосам и скользнула под сорочку, поглаживая спину.

– На тебе перебор одежды, – проговорил он.

Она издала тихий сонный звук, еще глубже зарываясь лицом в подушку. Бен провел ладонью до самого низа спины, затем подсунул руку под Мэриан… его пальцы гладили ее живот и пробирались все дальше. Он придвинулся поближе, пальцы скользнули между ее ног, мягко лаская. Она немного приподнялась, он прижался к ней теснее, и когда она почувствовала, как он, возбужденный, трется о ее тело, прижавшись губами к шее, произнесла «нет», практически беззвучно.

– Пожалуйста, милый, нет.

Она позволила ему стянуть с нее рубашку и повернуть на спину, а когда он вошел в нее, обняла его и закрыла глаза. Сперва она толкала себя вверх, позволяя ему войти еще глубже. Он уткнулся лицом в ее шею, затем прикрыл губами ее ухо; звуки были жаркие, влажные и неожиданно неприятные. Он делал ей больно. Она попыталась отвернуться, вжаться в матрас, подальше от мужа. Глаза ее открылись, она следила за тенями на потолке и совсем перестала двигаться под Беном. Тот поднял лицо и усилил натиск, едва ли не наказывая ее и моля: «Давай же, детка, давай», и она, по-прежнему упорно таращась в потолок, подалась ему навстречу – без всякого удовольствия, испытывая только ужасное жжение. Спина его стала мокрой и липкой под ее руками, она вонзила в нее ногти, чтобы чувствовать лишь свои подушечки пальцев, но не его кожу, прикосновение к которой никогда раньше не вызывало у нее отвращения. Он вталкивался в нее все глубже и быстрее, мольбы становились все надрывнее, а Мэриан думала об одном: «Пусть он кончит, бога ради, пусть уже кончит. Вот прямо сейчас».

Он вскрикнул, когда это произошло, и Мэриан отвернула его лицо к своему плечу, чтобы приглушить звуки. Чуть позже она, как обычно, заверила его, что да, ей тоже было хорошо, и улыбнулась, притронулась к его лицу, когда он сказал:

– Господи, это место реально работает.

Мэриан дождалась, пока он уснет. Затем тихонько выбралась из постели и, закрывшись в ванной, приняла душ, смывая с себя остатки большого города.

* * *

Следующее утро выдалось восхитительным, безупречно ясным; с берега непрестанно дул приятный бриз. Дэвид и Бен проснулись в восемь, тетя Элизабет немного позже; все они никогда еще не спали так хорошо. И она тоже, уверила их Мэриан, хотя на самом деле сон ее был прерывистым, так что она поднялась около трех ночи и потом сидела возле окна. В какой-то момент она вышла в коридор посмотреть на закрытые двойные двери, оказавшиеся за пределами круга света от лампы возле тетушкиной комнаты и потому едва различимые. Во всем доме не слышалось ни звука, и отдаленный гул, доносящийся до нее, пока она стояла рядом с их спальней, наверняка был просто игрой воображения, порожденной безмолвием и размытой белизной в дальнем конце коридора. Просто сработала ассоциация: гостиная – гул (примерно как у Бена их квартира в Квинсе всегда ассоциировалась с запахом лимонного масла). Мэриан почему-то никак не могла перестать думать о старой леди; судя по всему, она не покидала ее сознание даже тогда, когда Бен пытался заняться любовью, – этакое осуждающее присутствие, бесформенное и всепроникающее, как воображаемый гул.

Она вернулась в спальню, закрыла дверь, чтобы не было слышно гула, и, увидев Бена, почувствовала укол вины. «Чудесно», солгала она ему недавно, хотя, если начистоту, ей было неприятно, практически невыносимо. Это относилось и к его телу, которое она, вообще-то, любила, и к самому физическому акту. Почему?

Мэриан долго смотрела на спящего мужа, а потом осторожно потрогала его – сначала грудь, затем – очень легко – волосы в нижней части живота. Она поцеловала его в плечо, теплое и