Эти странные Рэдли - Мэтт Хейг
Уилл с улыбкой реагирует на эту бессовестную мелочность.
– Серьезно? Ты во столько оцениваешь свою жизнь? В семь пенсов? Да на семь пенсов даже купить ничего не получится.
– Я вас не выпущу. Полиция приедет быстро, мужик.
Уилл вспоминает Элисон Гленни, заместителя главного комиссара управления полиции Манчестера, которая много лет спит и видит его в гробу. О да, думает он, полиция всегда едет быстро.
Уилл возвращается к кассе:
– Так вот в чем дело? Видишь ли, мне кажется, что за нашим инцидентом стоит нечто большее. Ты же явно одинокий парень, и у тебя такая скучная работа. На такой работе всегда чего-то хочется. Человеческого общения… Человеческого… тепла…
– Отвали, гомик.
Уилл улыбается:
– Молодец. Ты явный натурал. Прямо на сто процентов. Верю. Так что тебя пугает сильнее всего? Что я тебя убью? Или что тебе понравится?
– Полиция едет.
– В таком случае давай открывай кассу.
– Чего?
– Кассу открой, говорю.
Парень тянется куда-то под стойку, не сводя глаз с Уилла. Достает кухонный нож.
– О, нож. Фаллическое оружие вторжения и проникновения.
– Отвянь, понял?
– Проблема в том, что с личностями вроде меня нужно что-то посолиднее. Что-то такое, чтобы прямо насквозь.
Уилл закрывает глаза и призывает древние силы. Он мгновенно преображается и принимается заговаривать кровь парня.
Пацан смотрит на него. Страх превращается в слабость, а слабость – в безвольность.
– А теперь ты положишь нож, откроешь кассу и передашь мне несколько бумажечек с портретом королевы, которые там лежат.
Парень зависает. На его лице написана борьба, которую он проигрывает. Его рука дрожит, нож опускается и падает на стойку.
– Ты открываешь кассу.
Парень открывает кассу.
– Теперь даешь мне деньги.
На стойку ложится кучка бессмысленных десяток и двадцаток.
Слишком легко. Уилл жестом указывает за стойку:
– Теперь ты нажмешь кнопочку и откроешь дверь.
Парень наклоняется и выключает блокировку.
– Погладить тебя по руке?
Парень кивает:
– Пожалуйста.
На стойку опускается рука. Веснушки, обгрызенные ногти.
Уилл нежно гладит его по тыльной стороне кисти, рисует пальцами восьмерку.
– Теперь я уйду, а когда приедет полиция, ты скажешь, что ошибся. А потом, когда начальство спросит, куда делись деньги, ты ответишь, что не знаешь – потому что ты и правда не знаешь. Может быть, позже до тебя дойдет, что эти деньги оказались в более надежных руках.
Он толкает дверь и выходит. Уже в фургоне Уилл улыбается, а парень за кассой сует наушники обратно в уши, совершенно не осознавая, что сейчас с ним произошло.
Скрэмбл
– Не приезжай. Пожалуйста.
Никто из сидящих на кухне не слышит этой мольбы Хелен, которая помешивает яйца на сковороде. Она шепчет очень тихо, а «Радио-4» совершенно заглушает ее голос.
Хелен возит лопаткой по сковороде и думает обо всей своей лжи. Ложь началась, еще когда дети были младенцами и она сказала своим подружкам из Национального фонда помощи роженицам, что переводит детей на смесь, потому что акушерка обнаружила «проблемы с лактацией». Она не могла признаться в том, что дети даже без зубов впивались в ее грудь до крови. Клара в этом смысле даже переплюнула Роуэна, так что уже на четвертой неделе после ее рождения Хелен со стыдом признавалась фанатам естественного вскармливания, что отказывается от кормления грудью.
Она знает, что Питер прав.
Она знает, что у Уилла есть и связи, и способности. Как это называется? Заговаривание крови. Он умеет обращаться к самой крови людей. Владеет техниками гипноза, связанного с силой крови. Но кое-чего Питер все же не знает. Он не вполне понимает, с чем он играет.
Скрэмбл давно готов, она спохватывается и принимается отскребать его от сковороды, чтобы выложить на тосты.
Сын с ужасом смотрит на будничность ее действий.
– Мы всегда по субботам едим скрэмбл, – объясняет она. – Сегодня суббота.
– В вампирском доме.
– Роуэн, не надо, – просит Питер, когда на его тост шлепается шматок скрэмбла.
Хелен предлагает яйца Кларе, та кивает, вызывая осуждающий вздох брата.
– Мы с отцом все обсудили, – сев за стол, начинает Хелен. – И мы пройдем через все сложности как семья, а потом будем вести себя так, как вели бы в обычной жизни. Надо понимать, что начнутся сплетни, что люди будут задавать вопросы о событиях прошлой ночи. Полиция, вероятно, тоже. Дело о пропаже человека сразу не заведут, я уж молчу обо всем остальном. Во всяком случае, в первые сутки…
Она смотрит на Питера в ожидании поддержки.
– Мама дело говорит, – вступает он.
Все смотрят на Клару, которая начинает есть скрэмбл.
– Ты ешь яйца, – комментирует Роуэн. – Яйца снесли куры. Куры – живые существа.
Клара пожимает плечами:
– Да неужели?
– Перестань, ей нужно нормально питаться, – говорит Питер.
Роуэн вспоминает, как непринужденно отец накануне перечислял имена знаменитых вампиров. Потом – как Клара в прошлую субботу читала лекцию о своем веганстве.
– А что, куриный Аушвиц, о котором ты нам уши прожужжала, уже закрылся?
– Эти куры на свободном выгуле, – отвечает мама.
Клара зыркает на Роуэна. Ее глаза без очков прямо-таки светятся. Даже Роуэну приходится признать, что сейчас сестра выглядит лучше, чем когда бы то ни было. Волосы блестят, кожа порозовела, даже осанка изменилась. Если раньше она все время сутулилась и опускала голову, то сейчас ее спина ровная, как у балерины, и голову она держит легко и прямо, словно невесомый гелиевый шарик. Как будто сила земного притяжения на нее больше не действует.
– В чем конкретно проблема? – спрашивает она брата.
Роуэн смотрит в тарелку. Еда в него совершенно не лезет.
– То есть вот так все и происходит? Один раз глотнула крови – и можно отбросить принципы, вместе с очками?
– Она должна есть яйца, – вмешивается Хелен. – Проблема была и в этом тоже.
– Да, – добавляет Питер.
Роуэн качает головой.
– Да ей же вообще все равно!
Хелен и Питер обмениваются взглядами. Вот тут с Роуэном не поспоришь.
– Роуэн, послушай меня, это важно. Я понимаю, что на тебя очень многое свалилось, но мы обязаны помочь Кларе пережить этот приступ, – говорит мать.
– Ты так говоришь, будто у нее просто астма обострилась.
Питер закатывает глаза.
– Хелен, она выпила очень много крови. Ты зря так уверена, что мы можем вести себя так, будто ничего не случилось.
– Да, ты прав, – соглашается она. – Но мы справимся. Мы все преодолеем. Нам нужно просто собраться и двигаться дальше. Шагать вперед. Папа будет ходить на работу. В понедельник вы пойдете в школу. А сегодня Кларе стоит побыть дома.
Клара откладывает вилку.
– Мы идем гулять
