Студент богословия - Майкл Циско

Офис пуст, в здании тихо. Студент богословия сидит, заполняя тетрадь, каждый росчерк ручки царапает пустоту, пока и этот звук не замирает. Комната затаилась, нечто невидимое собирается по углам. Подняв глаза от страницы, он понимает, что это место более чем заброшено, здесь никогда никого не было и кабинет ему снится — или, возможно, он сам снится кабинету.

Студент богословия отталкивается от стола. Подходит к окну, но город снаружи замер. На улицах ни души. Декорация? Развернувшись, он осматривает кабинет: пол, стены, потолок, мебель — все из знакомого потемневшего дерева, местами испачканного чернилами. Это место могло быть вырезано из одного ствола или даже выросло подобным образом.

Ручка и тетрадь ждут на столе. Неосознанно, он опускает тетрадь в карман. Обшаривает стол Оллимера в поисках фрагментов Каталога.

Что ты делаешь?

Пытаюсь найти клочок бумаги, который Оллимер недавно достал из дупла.

Какой бумаги?

Фрагмент Каталога Неизвестных Слов… оригинал был уничтожен… он как-то показал мне одну из записей…

Не лучше ли его подождать?

Я ему не доверяю. То, что я ищу, он получил от оро, того самого, что отправил меня к Магеллану — учиться ритуалу с формальдегидом… разве не помнишь?

Оро?

Да… древесный дух.

Хочешь сказать, ты роешься у него в столе, подозревая, что он заодно с деревьями? С дубами, владеющими Каталогами?

Студент богословия гремит ящиками Бландингса, затем — Хаусхолдера. Вдруг они тоже вовлечены?

Внезапно он останавливается. Слышит что-то. Замерев, обращается в слух, но улавливает только звук собственного дыхания и сердца.

Затем тихий звон раздается вновь: это монеты ударяются друг о друга — возможно, в соседней комнате.

Медленно, пораженный, он подходит к стене, ставя ноги так осторожно, что в воздух не поднимается ни пылинки, и прижимает ухо к прохладной деревянной панели.

Монеты падают, одна за другой или парами.

Он чувствует, как пылает его лицо, воротничок становится слишком тесным. На миг ему кажется, что в висках стучит лихорадка — отдается под сводами скул и лба, дыхание застревает в горле. Что-то шевелится у него в животе, он хочет встряхнуться или рухнуть на пол, но замирает, дыша ртом.

Это занимает много времени, но студент богословия наконец выходит в коридор, не зная, чего ждать. Снаружи никого нет. Всё на своих местах, как и всегда, но вокруг — ни души.

Звон раздается снова, у него за спиной, он оборачивается и понимает. Прежде он этого не замечал, но обои на стене натянулись, скрывая дыру размером с дверь. Прошлая неделя выдалась душной и влажной, бумага просела, и отверстие стало видимым. Звук исходит оттуда.

Словно в бреду, он делает шаг вперед и пальцами разводит обои. Красная и бархатистая на ощупь, бумага легко расходится по шву, пропуская его вглубь стен, расступаясь, как занавес. Тьма постепенно рассеивается, и он видит две свечи, горящие на крохотной полке высоко над головой. Они освещают маленькую фотографию цвета сепии — женщину с бесстрастным лицом и прозрачными глазами. Под полкой покоится мистер Вудвинд. Он крепко спит, сложив руки на груди, прислонившись к поставленной вертикально доске.

Очнется ли он? Студент богословия крадется мимо и вновь слышит звон монет — совсем рядом. Он замечает улыбающуюся мисс Вудвинд — за карточным столом, покрытым белой скатертью, — с весами и мини-сейфом. Китайский фонарик струит красный свет по кисточкам и кровавит ее белое платье. Ему кажется, что между ними — вуаль теней, он видит ее отчетливо и в то же время смутно, как размытый снимок. Она протягивает к нему ладонь.

Он взмахивает руками:

— Что?

— Вашу тетрадь! — отвечает она с усмешкой, свет мерцает у нее на лице, играя цветами губ и глаз, висков, ямочек — на щеках и на подбородке, словно в калейдоскопе.

Студент богословия протягивает тетрадь, приближаясь, входит в волну аромата, клубящегося вокруг нее, словно стеклянный туман. Мисс Вудвинд аккуратно кладет тетрадь на весы. Несколько мгновений оценивает ее тяжесть, сравнивая с тем, что было прежде, прикидывает, сколько слов он собрал, и высчитывает плату, сверяясь с таблицей. Достает из мини-сейфа семь тяжелых золотых кружков и, держа их кончиками пальцев, роняет ему на ладонь так, что ногти — мимолетно — скользят по его коже. Это — все, что нужно было сделать. Теперь он не забудет ни ее взгляда в сиянии золота, ни касания ее руки. Довольная, она улыбается.

Снова — поворот не туда, он оглядывается вокруг в тревоге, потерянный. Дороги сплетаются, меняют направление, он узнает здания, но не улицы. Студент богословия идет вдоль железнодорожных путей, новый поезд, окутанный выхлопом, гонит перед собой жаркий воздух и густые клубы пыли, электричество бежит по синапсам. Эти поезда мчатся в вышине, туннели буравят здания, а не землю, рев разносится по ресторанам, отелям, домам, церквям, библиотекам, больницам. Студент богословия еле плетется, сбитый с толку, обливаясь потом из-за поездов, желая одного — сесть за стол рядом с ней и смотреть, как она выводит слова, колонку за колонкой. Он с радостью превратился бы в зеркало — в стекло, просто чтобы быть под рукой и наблюдать за мисс Вудвинд, купаясь в ее прохладном дыхании, или в линзу, чтобы она глядела сквозь него и сияние ее глаз оседало на нем, словно иней. Эти мысли изгоняют все прочие. В бреду и смятении он садится в поезд.

Сиденье под ним покачивается, все глубже погружая его в грезы. Они мчатся сквозь внутренности какого-то общественного здания, мимо проносятся лампы, сливаясь в горизонтальные полосы света, влажное зловоние сочится из вентиляционных отверстий. Сквозь собственное блеклое отражение он видит, как туннель по обеим сторонам обрывается, ржавые рельсы тянутся мимо безжизненной серой земли, грязных луж и залитых светом ламп островков, на которых лежат, отдыхая, мужчины в спецовках.

Он едет долго, поток людей движется к выходу: мужчины в костюмах, ликторы, старухи. По вагону носится стайка мальчишек.

Фрагменты, неоформившиеся мысли еще роятся в голове, но он немного трезвеет. Они вновь вырываются на солнечный свет, поезд визжит, жалуется — старый металл печально вздыхает — и останавливается на мощенной плиткой станции с покатой кровлей