Новые миры. Ежеквартальное издание. ВЫПУСК 1 - Баррингтон Дж. Бейли
Она облизнула губы и отвернулась, нащупывая босыми ногами края деревянных ступеней.
Бог, как всегда, был доволен своей Невестой. ЧаАкта объявил об этом перед всем народом; и снова затрубили рога, загремели барабаны, открылись и были вычерпаны до дна чаны с кукурузным пивом. С каждым днем солнце заметно прибавляло в силе, световой день удлинялся. Растущая волна зелени охватила землю, верхушки лесов в долинах, маленькие лоскутные поля, где кукуруза поднимала из земли сочные ростки. Время размножения пришло и прошло; лодки уходили все дальше от берегов, привозя обильный урожай морских обитателей, омаров и крабов. Жители деревни, от старост и жрецов до самого мелкого рубщика дров, были довольны жизнью. Наступил разгар лета с его долгими синими днями и дремотной жарой - и только Мата горевала. Иногда, лежа и наблюдая за отцовскими козами, она плела венки из роз для своих волос; иногда она присоединялась к детским играм и веселью; но ее мысли всегда возвращались к большому дому на холме, к Чаэль и ее Повелителю.
Теперь по утрам она просыпалась еще до рассвета, с первыми нежными возгласами птиц. Священный холм всегда неудержимо влек ее к себе. Мата сидела и размышляла в какой-нибудь ложбинке на поросшем травой холме, глядя вниз на длинную крышу Дома Бога, все еще залитую ярким жемчужным светом; иной раз она одна, никем не замеченная, убегала к ручью, который тихо извивался под Курганом. Деревья нависали над ним дугами, заслоняя свет, их корни цеплялись за высокие берега по обе стороны; между ними текла чистая, сверкающая и холодная вода. Когда Мата шла, ее лодыжки поднимали сероватый ил, который уносило течением, словно маленькие облачка дыма. Холод касался сначала икр и коленей, затем бедер, а затем, когда она погрузилась в воду и задрожала, и всего ее тела. Иногда она невольно поднимала глаза к высокому склону и, увидев выступы и каменные столбы, протянувшиеся вниз, торопливо натягивала на себя мокрую и прилипшую к телу одежду. Потом она убегала из потайного места на высокий желтый склон холма за деревней; только там она осмеливалась обернуться и, тяжело дыша, посмотреть вниз на Курган и Дом Бога, казавшиеся с такого расстояния крошечными и безопасными, как детские игрушки. И однажды, на высоком холме, до нее донесся шепот прохладного ветра, коснулся ее горячего лба и унесся вдаль, к дальним полям и домам других людей. Затем она неуверенно села, ибо ей показалось, что Бог действительно прошел мимо, смеющийся и довольный, чтобы поиграть, как ребенок, среди далеких холмов. Радость наполнила и ее, и Мата поднялась, протягивая руки; ибо Бог говорит только со своими избранными. Взволнованная, она повернулась и направилась в деревню, внутри у нее бурлили еще не высказанные мысли.
Позже она получила еще более убедительное доказательство.
Ближе к концу лета она принялась собирать тростник; деревенские жители использовали его в огромных количествах для поправки крыш - как собственных домов, так и Дома Бога. Священную хижину, единственную из всех построек, обновляли каждый год. Для таких больших сооружений годился только самый лучший и длинный тростник; поэтому Мата в своих поисках забредала все дальше и дальше в поле, втайне надеясь, что ее урожай украсит жилище Бога, и он узнает об этом и будет доволен. День был жаркий и тихий; насыщенный, сине-золотой день, пахнущий временем и горящими листьями. Большую часть времени Мата работала по колено в воде, прячась среди огромных, сочных стеблей, рубила тростник острым ножом с серповидным лезвием, связывая в пучки на берегу, чтобы добычу могли забрать повозки. Со временем бесконечные светящиеся зеленые просторы, пушистые травинки, склоняющиеся над ней дугой, вызвали у нее странный отклик. Казалось, она приближалась вплотную к какому-то решительному изменению; казалось, чье-то Присутствие, огромное, но почти осязаемое, пронизывало жаркий, блаженный полдень. Стебли тростника шипели и шуршали, вода журчала и плескалась там, где она ступала. Мата поймала себя на том, что неосознанно замерла с занесенным лезвием ножа, ожидая неведомо чего. Позже, тоже неосознанно, со странным восторгом, она углубилась в болото. Вода, терпкая и вонючая, холодила ее ноги, а грязь согревала лодыжки. Сама грязь была теплой и гладкой; Мата водила по ней пальцами ног, чувствуя, как они скользят между скользкими корнями, заставляя себя погрузиться в поток. Вскоре ей пришлось подоткнуть юбку повыше на бедрах; наконец, поддавшись порыву, она задрала ее до талии. Она испытала очень странные, но почти приятные ощущения; а волшебная трава все еще звала и шептала, и ее, казалось, все еще тянуло вперед.
Она слышала дуновение ветра, громкий шелест со всех сторон, но ее мир сузился, остались только коричневые и желтые стебли перед глазами. Теперь ее свободная рука скрылась под водой; и, казалось, в бреду к ней пришла великая истина. Тысячи зеленых трав были телом Повелителя Зерна, и его тело неким загадочным образом было травой. Мата вскрикнула; затем ее собственное тело, казалось, раскрылось, и она поняла, что наконец-то случилось Волшебство. Она безумно сжимала стебли тростника, неуклюже орудуя ножом, втягивая воздух; и жизнь закончилась чудесным парящим полетом.
Мир снова завертелся перед глазами. Она открыла рот, пытаясь вдохнуть, и в горло хлынула вода. Она молотила руками и боролась, страх перед глубокой грязью лишил ее рассудка. Она смутно почувствовала боль; затем она выронила нож, который держала в руке, и берег оказался совсем близко. Она пошатнулась, вцепилась в него, перевернулась и затихла.
Солнце уже клонилось к закату, когда она открыла глаза. Мгновение она лежала без сознания, затем память вернулась. Она приподнялась, отталкиваясь локтями от навалившейся тошноты. Откуда-то доносились голоса. Она увидела фургон, двигавшийся вдоль берега реки. Повозка приближалась медленно, один мужчина вел быка, второй наклонялся, чтобы забрасывать связки тростника на уже большую кучу.
В груди у нее что-то сжалось. Нахмурившись, она посмотрела вниз. Ее платье прилипло к телу, пропитанное чем-то темно-красным; все остальное тело все еще было грязным и голым.
Возчики увидели ее. Казалось, они долго стояли, уставившись друг на друга, потом осторожно шагнули вперед, одновременно переставляя ноги. Один из них тихо сказал:
- Это дочь старосты. Та, которую послали нарубить тростника.
А Мата в ответ смеялась над ними и скалила зубы. Она говорила:
- Я собрала не только тростник. Бог пришел ко мне и был очень страстным. - Она откинулась на спину, отяжелевшими
