Новые миры. Ежеквартальное издание. ВЫПУСК 1 - Баррингтон Дж. Бейли
Раны быстро зажили, но... тоска, вызванная посещением Бога, не прошла бесследно. Много дней Мата лежала в семейной хижине неподвижно, почти ничего не пила и не ела, в то время как вся деревня, казалось, собралась снаружи, чтобы болтать и кудахтать, с любопытством заглядывая из-за дверного косяка в темное нутро. Тем временем постоянно говорили о чудесах. Маган, отец Маты, собственными глазами видел, как над Домом Бога появилось огромное облако, принявшее зловещую форму когтистой лапы; болота по ночам светились странным светом, вздохи и шорохи в воздухе говорили о появлении чудовищ.
Наконец, пришел ЧаАкта. Он явился в торжественном убранстве, в сопровождении трех жрецов; на нем было парадное одеяние, украшенное зеленым копьем Повелителя Зерна, и Мата, увидев его, пригнулась под притолокой, забившись в самый дальний угол зарослей папоротника. Никогда прежде ЧаАкта не обращал на нее внимания; сейчас он казался ужасным и очень высоким.
Принесли лампы, других детей прогнали, и Верховный жрец взялся за дело. Раны подверглись тщательному осмотру; затем Мата снова и снова рассказывала свою историю, ее глаза в свете лампы казались огромными, голос дрожал и прерывался. Худощавое лицо ЧаАкты оставалось бесстрастным; темные, суровые глаза смотрели вниз, пока говорила Мата. Но никто не мог сказать, к какому решению он пришел, когда поднялся, чтобы уйти, и о чем он думал. Однако позже ЧаАкта распорядился прислать в хижину дары: свежее молоко, яйца и фрукты, а также тунику взамен той, которую запачкал Бог. Все, наверное, знали, что означают эти дары; только Мата, казалось, не могла поверить. Она пролежала до глубокой ночи, уставившись невидящими глазами в темноту, прижимая мягкую ткань к груди; но разум все еще отказывался дать ответ словами.
К тому времени, когда к ней вернулись силы, осень уже миновала; урожай собрали, животных увели в загоны. Вокруг деревни простирались коричневые сухие поля и широкие холмы, овеваемые ледяным ветром. Взгляды провожали ее, когда она шла по деревенской улице, кутаясь в плащ, чтобы защититься от холода. Мата вспыхивала, чувствуя эти взгляды, но держала голову высоко и гордо, не поворачиваясь ни направо, ни налево. Она поднялась на огражденную частоколом дорожку и посмотрела вниз, на Дом Бога на Кургане. Над головой проносились тучи; ущелье между холмами было пустынным и унылым, серым из-за приближающейся зимы.
Обычно Дом Бога пустел задолго до этого времени, его двери снова распахивались настежь, в стенах появлялись ритуальные проломы, но ЧаАкта хранил молчание, и Чаэль не было видно. В деревне с любопытством перешептывались, пока, наконец, не пришло известие, что Повелитель Зерна снова покинул свое обиталище в долине. Жители деревни, испуганные и трепещущие, поспешили к Кургану, волоча за собой длинные серые вязанки соломы. В самые короткие дни они трудились, обновляя великолепную крышу и каркас из бревен и столбов. Стены Дома Бога подлатали и заново побелили, полы вымыли и подмели к приходу весны. Мата, которая теперь почти не занималась домашней работой, наблюдала за всем происходящим с крепостной стены маленького городка. Она видела, как Духов Полей пронесли по улице и водрузили на места на некотором расстоянии друг от друга; два дня спустя она увидела Чаэль, которая в одиночестве прогуливалась по деревне.
Мата с радостью бросилась к ней, но, отойдя на десяток шагов, остановилась. Лицо подруги было бледным и старым, а обведенные темными кругами глаза, которые смотрели на Мату, были мертвыми. И Мата ясно поняла, что, несмотря на обещание Чаэль, Тайна встала между ними, глухая и непроницаемая, как стена.
В смятении она побежала в хижину отца. Час или больше она пролежала на тюфяке, смаргивая горячие слезы; затем поднялась, вытерла лицо и занялась домашними делами. В ней созрело решение, холодное и бесповоротное, и наконец-то запретные мысли вырвались наружу. В следующем году Мата сама станет Королевой Зерна. Потом, когда она тоже узнает Тайну, она отправится к Чаэль, и все между ними будет по-прежнему.
В последующие ясные дни Мату часто видели в деревне. Сознательно или нет, но она все время попадалась на пути ЧаАкты. Она всегда двигалась с подобающей скромностью, но от ее опущенных глаз ничего не ускользало. Иногда, увлеченный разговором или занятый своими делами, Верховный жрец, казалось, не замечал ее; иногда он оборачивался, наблюдая, как она проходит мимо, и Мата чувствовала, как острый, непроницаемый взгляд обжигает ее шею и спину.
В конце концов, однажды поздно вечером отец послал за ней. Он сидел в Доме Совета с кувшином кукурузного пива в руках. Рядом с ним были старейшины, жрецы и ЧаАкта. Мата стояла, склонив голову, в дымном свете факелов, пока ее отец говорил, казалось, с грустью, произнося невозможные слова; а позже, уходя, она не чувствовала земли под ногами. Уже тогда казалось, что она отделена от обычного мира, что она - избранница Бога.
Мата пролежала без сна до рассвета, наблюдая, как тлеют угли на глиняной полке, прислушиваясь к дыханию сестер и раскатистому храпу матери. Десятки раз, когда она думала о том, что произойдет, ее сердце подпрыгивало и глухо билось, пытаясь, казалось, вырваться из тела. Наконец, наступил долгожданный рассвет, тусклый и серый; она встала, оделась и отправилась в хижину на дальнем конце деревни. Там жила Мерил, старуха, которая наставляла Невест Бога и в течение многих лет хранила их Тайны.
Мата пробыла у старухи месяц, узнав много нового и отнюдь не приятного. Чаэль, правда, часто брала ее с собой в горы с похожими целями, но пальцы Чаэль были темными и сладкими, как мед; пальцы Мерил были старыми, ороговевшими и пахли кислятиной. От их прикосновений Мата чувствовала себя грязной. Мата вздрагивала и трепетала, обливаясь потом, но она терпела, ради Чаэль и ради Бога.
ЧаАкту она теперь видела редко. Предстояло еще многое сделать: подготовить зерно к посеву, сварить пиво, починить загоны для скота и частоколы, заново подготовить шатры для Богов и все принадлежности для Великой процессии. Кому заниматься всеми этими вещами, как не верховному жрецу? Тем временем почки заметно набухли. Прошел дождь - и пробудил молодую траву, и, наконец, настало время ясного, яркого солнца. Небо покрылось пушистыми, быстро движущимися белыми облаками; налетел порывистый теплый ветер, поднимая клубы пыли с вершин холмов и склонов полей, и Мата поняла, что ее ожидание почти закончилось.
Затем произошла трагедия,
