По воле чародея - Лилия Белая

– Здрава будь, милая Настенька, – произносит женщина, пробует прикоснуться к руке девушки, но та отстраняется. – Не бойся меня, я не причиню тебе зла, – мягко молвит сребровласая. – Я лишь хочу помощи попросить. Помоги ему, не отворачивайся, прошу! Как пшеницу жнёшь, дитя, так сумей пожать и свой страх. Отдели зёрна доверия от плевел злости, сожги их, уничтожь, докажи, что ты Искусница, такая же, как и я, дитятко!

– Я не хочу. Я боюсь. Я не смогу. Я не стану! – повторяет Настя, точно зачарованная.

Лицо женщины меняется. Из печального оно становится настороженным, и Настасья только сейчас понимает, что видит мать Властоша. Но та уже не смотрит ей в глаза, пани тревожно глядит за спину девушки, словно за ней возникает какое-то чудовище.

– Опасность, не оборачивайся, Настенька, – сухим безжизненным голосом говорит Лада Вишнецкая. – Опасность к вам идёт, опасность. Защити моего сына. Защити себя. Защити Славению. Стань самой Силой! Просыпайся, дитятко, опасность нависла над тобой! Беги… Беги.

БЕГИ!

Настя пробормотала последние слова вместе с приснившейся волшебницей. Надо было встать и уйти восвояси с этого чёртова поля. Голова продолжала кружиться, перед закрытыми глазами плыли разноцветные пятна.

Пересилив себя, девочка приоткрыла глаза и едва не лишилась чувств, увидев прямо перед собой бледные, испещрённые венами неестественного фиолетового цвета, ступни босых девичьих ног. Медленно Настасья подняла взгляд. Снизу вверх… Прямо над ней, закрывая собой солнце, возвышалась высокая фигура в длинной белоснежной сорочке. Роскошные золотые волосы украшал венок, сплетённый из маков, васильков и колосьев пшеницы. В руках жница держала серп. Серп, с которого на землю капала кровь. Капли падали на её бледные страшные ступни, капли крови пачкали Настин сарафан. Крестьянка с серпом, склонив голову набок, смотрела на Настю, странно улыбаясь и не моргая. На секунду могло показаться, что у неё нет век. Она не шевелилась. Стояла, как статуя, пугающе улыбаясь Настасье.

Посреди удушающей жары Искусница вдруг ощутила, как мороз пробежал по коже, тело её будто окунули в ледяную реку. Дрожащая то ли от холода, то ли от страха, она поднялась и оказалась прямо напротив жуткой незнакомки. Девушка в сорочке с червлёным орнаментом на рукавах была на голову выше. Глаза жницы блестели золотом, бескровные губы растягивались в жуткой улыбке.

– Колосья танцуют, пшеница колышется, солнце красное согревает, – чётко проговорила девушка и, сменив выражение лица на какую-то гримасу, добавила: – А жнецы в это время не должны нам мешать! – Она засмеялась, и Настя с ужасом заметила во рту у неё вместо белоснежных ровненьких зубов гнилые клыки, похожие на разрушенные надгробия.

И хоть не висело уже на шее символа Единого, Настя невольно зашептала заученную ещё в детстве молитву, обращаясь к Богу:

– Отче Господь мой, тот, что на Небесах, огради мя…

Девушка в сорочке зашипела, согнулась пополам. Из глаз странного создания невесть откуда образовалась и потекла жидкость, похожая на чернила. Она капала на солому вместе с кровью, обагрявшую серп. Анастасия поняла, кто стоял перед ней. Полудница!

Тот самый злой дух из старинных народных поверий. Молитва перепуталась в голове, Настасья забыла, как читать.

– Не хочешь ли потанцевать со мной, милая? – весело спросила Полудница, попытавшись ухватить Настю за руку, но та чудом ускользнула и побежала по направлению к селу, не оборачиваясь.

«Господи, спаси и сохрани! Господи, убереги!» – слышала Анастасия свой внутренний крик, полный паники. Солнце опять нещадно начало жечь макушку, где-то позади слышался игривый смех, то девичий, то скрипучий, как у старухи.

– Не стоит, не убежишь! Потанцуй со мной, спляши, жница!

Полудница не мчалась за жертвой, напротив, шла очень медленно, покачиваясь из стороны в сторону, словно восставший из могилы мертвец. Настя бежала со всех ног. Вокруг проносилось бесконечное золотое поле, пшеница хлестала по ногам, но как бы ни желала Настасья очутиться поскорее в безопасности, крестьянские хаты и люди совсем исчезли из виду, словно это был морок.

На сотни вёрст раскинулось лишь жёлтое поле, соединившись с бледным маревом неба… Вероятно, ей это всего лишь снится, так ведь? Такого не может быть! Настасья ущипнула себя, но ничего не поменялось. В ужасе она остановилась, услышав скрежещущий смех. Сзади неё стояла нежить. Бледная длань, пронизанная сиреневыми венами, легла на плечо Настасьи.

– Колосья танцуют, пшеница колышется, солнце красное согревает, – повторила Полудница безжизненным голосом.

Настя искоса заметила, как пальцы на руке, которую нечисть положила ей на плечо, стали увеличиваться в размере. Кости точно кто-то вытягивал, пальцы удлинились, а затем то же самое произошло и с ногтями. Острые, длинные, они слегка оцарапали кожу. Полудница угрожающе приблизила к глазам девочки окровавленный серп.

– Пожалуйста, не надо, – от страха Настасья зажмурилась.

Тогда Полудница резко развернула её лицом к себе.

– Колосья танцуют, пшеница колышется, солнце красное согревает, – вновь молвила златовласая, и зеницы её расширились, напоминая облик умалишённой. – Спляши со мной, глупая жница! Не то, смерть тебя заберёт! – нежить громко рассмеялась, а Настя разглядела в зияющей дыре, теперь лишь отчасти напоминающей рот, раздвоенный длинный язык.

Как спастись, Искусница не знала, магия от страха теряла силу. По пшеничному полю разлилась музыка, быстрая, задорная. Полудница, хохоча, схватила девушку за руку и пустилась с ней в пляс.

– Пляши со мной! Пляши! – вторила нечисть, легко передвигаясь под музыку, будто бабочка порхала над цветами. – Пляши до смерти! Ух, не перетанцуешь! Колосья танцуют, пшеница колышется, солнце красное согревает, ха-ха! Колосья танцуют, пшеница колышется!..

* * *

– Может, помиримся?.. – предложила Самобранка.

– А разве мы ссорились? – невинно поинтересовался пан.

– Не, просто выяснили отношения друг с другом, всё. Хотите?..

На белой Скатерти, которую чародей вновь отнёс в столовую, появился бокальчик вишнёвой наливки. На ней также лежала колода карт, взятых непонятно зачем в трапезную. С Самобранкой они помирились быстро, благо наливка этому поспособствовала. Но в какой-то момент Властош вспомнил Настасью, осознал, сколько ему ещё предстоит с ней мучиться, и на вопрос, стоит ли ещё подать вишнёвой наливки, печально ответил:

– Не стоит. Лучше яду.

Скатерть беспрекословно выполнила пожелание господина. На ней появилось то, что он попросил: скляночка с бесцветной, на вид неприметной жидкостью. Маг в изумлении выгнул бровь.

– Что это?..

– Как и просили, яд. Быстродействующий. Разве могу я отказать своему хозяину?

Глаза Властоша округлялись с каждой секундой.

– Ты продолжаешь надо мной издеваться?!

– Нет, ну вы же сами попросили. Вы, пан, уж определитесь. А то, как в юности: это – хочу, это не буду, а потом всё наоборот! Желания меняются,