По воле чародея - Лилия Белая
И впрямь, счастье не длится долго. Маре назначает встречу пан Криош, дед Власта. Встретившись с Марой в корчме города Вишнёв под названием «Чёрный кот» – излюбленном месте многих волшебников – он прилюдно и нарочито громко заявляет, что «девка-целительница» благородному дворянину не пара и, если он ещё раз увидит их вместе, не поздоровится обоим. Криош Вишнецкий приходит на встречу таким, каким Мара запомнила его ещё в детстве: мрачным человеком в чёрных одеждах с огненно-красным подбоем.
– Но я люблю вашего внука, пан! – говорит едва слышно Мара, глядя в пол, на окна корчмы, затянутые бычьим пузырём, глядя куда угодно! – только не в безжизненные глаза немолодого колдуна.
Она боится заглянуть в них. Этот пустой взгляд затягивает, поглощает болотной тиной, не отпускает. Мара смиренно ждёт ответа на своё искреннее признание. Мельком она замечает, как шляхтич отводит со лба волосы, обрамляющие лицо, заострённое, с жёсткими, но аристократичными чертами. Цвет волос такой же смоляной, с проседью, как и бородка клином, которую старший Вишнецкий по привычке любит приглаживать. Голову покрывает остроконечный капюшон, такой же чёрный, как одеяние, с золотым орнаментом. Куда бы ни направлялся Криош, он предпочитает носить с собой трость, набалдашник коей выполнен в виде серебряного черепа с кровавыми глазами. Трость служит пану не только украшением, но и опорой: колдун хромает на одну ногу. А ещё она для него – верный друг и ужас, несущий смерть всем, кто перейдёт чернокнижнику дорогу.
– Любишь? – Криош кривит губы в издевательской усмешке. – Ох, ну это не любовь, голубушка. Обычная страсть. Пьянящее разум вино. А так называемая «любовь» должна не на чувствах держаться.
– На чём же она должна держаться, господин Вишнецкий?
– На выгоде. На деньгах. И мой Властош со дня на день женится на другой красавице, гм… скажем так, более обеспеченной.
– Женится? – у Мары разом пересыхает в горле, сердце стучит о рёбра, норовя их сломать.
– Да, ты не ослышалась, голубушка. Женится. Два богатых семейства соединятся в союзе. Пани Лунья Грацианская, сестрица известной илантийской феи имеет поместье в Чернолесье, четыре сотни душ, богатство, она даст моему внуку всё, что надо. А что можешь дать ты? Маленький синий теремок да метлу в придачу? Не смеши меня, дорогая. Власт не любит. Власт не умеет любить. Наслаждается только твоим телом, но быть любовницей всю жизнь… Ох, как позорно! Ты ведь сама не захочешь, чтобы потом люди пальцем показывали и проклинали. Ты же не продажная девка из публичного дома! Или… Хах, я, может, чего-то не знаю?
Мара бледнеет, искоса озираясь по сторонам. В корчме, по обыкновению шумной, сейчас тишина, травницу пристально буравят десятки пар глаз. Самообладание и ледяное спокойствие вдруг овладевают Марой и подрезают страху чёрные крылья.
– Кроме Властоша у меня никого и никогда не было, ясновельможный пан. И не будет, я клянусь перед Единым, клянусь перед Славьей и Сваргом, вы, вероятно, забыли их имена! – Девичий голос становится громким, суровым.
Мара, наконец, переводит жгучий взгляд на пана, возвращая ему его ненависть.
– У вас нет уважения к Высшим Силам! – произносит она. – Вы не боитесь богов. Вы – лжец! Властош умеет любить. И он знает, что такое любовь. В отличие от вас!.. Я вам не верю, пан Вишнецкий. Как я могу верить словам человека, который издевался над внуком всё его детство, почти не подпуская к воспитанию родную мать? И теперь, когда ему исполнился двадцать один год, вы продолжаете распоряжаться его жизнью, предлагая выгодную вам пассию!
Мара сумела произвести впечатление. Теперь на неё смотрят с поддержкой, с изумлением, на Криоша же – с осуждением и страхом. И всё-таки, ведьме поневоле приходится умолкнуть. Взбешённый Криош запрокидывает Маре голову, упирая свою трость ей в подбородок, так, чтобы травница глядела ровно на него.
– Слушай меня сюда, потаскушка, – говорит пан, скрежещущим, как лезвие о камень, голосом. – Я не терплю, когда мне перечат и когда мне так открыто высказывают своё мнение. Как бы то ни было, свадьба состоится. Тебе я приглашения не вышлю. Занимайся своими скляночками, медициной, но к моему внуку не подходи. Не приближайся ни на шаг.
После сих слов Криош тенью покидает таверну.
Проходят дни. Много раз знахарка пытается пробраться в терем Вишнецких, чтобы хоть как-то прояснить ситуацию с Властошем, но люди пана её попросту не пускают. Гонят, угрожают, едва не травят собаками. Последней каплей становится приход той самой невесты чародея. Её можно было бы назвать красивой, но дурной, избалованный характер портил весь шарм. Темноволосая, худая, точно щепка, долговязая, свысока глядящая на весь мир, Лунья Грацианская приезжает одна на своём жеребце, без охраны, и едва Мара успевает открыть дверь, та отпихивает её, врываясь в дом.
– Ещё раз попробуешь приблизиться к моему жениху, я тебя убью! Убью, мерзавка, слышишь?! – кричит не своим голосом девушка. – Он от меня без ума, а тебя на каждом слове проклинает! Да и видела ты себя? Старше его на пять лет! Старуха-отшельница! Оставаться тебе старой девой, заклинаю! Таким как ты, даже и думать о любви нет смысла! Недостойна ты внука главы Волховской Шляхты! А вот я!.. Я!.. надеюсь, ты в курсе, кто я такая?
Мара, спокойно подметая пол, с насмешкой отвечает:
– Младшая сестра госпожи Стеллы Грацианской. Вот, не зная, так и не поверишь, что вы с ней сёстры. У Стеллы хоть разум имеется и сила, а у тебя только смазливое личико да поместье, дарованное покойным отцом. Надеюсь, молодой паныч не повесится на второй день после свадьбы. И глотку не надрывай в моём доме, пожалуйста.
Лунья раскрывает рот в негодовании, вероятно хочет что-то сказать в ответ, но не успевает, закашливается, когда Мара перехватывает метлу и со всей силой начинает мести пол в направлении незваной гостьи. И той ненароком приходится как можно скорее покинуть дом знахарки.
– Уж поверь, я рожу ему кучу детей, и со мной он будет счастлив, а у тебя не будет ребёнка, никогда! – продолжает «выгодная партия», грозя костлявым пальцем.
Распахивает дверь, собираясь выйти, но, похоже, настолько раздражена, что не видит ничего вокруг. Мара даже немного пугается за неё, придерживая метлу.
– Аккуратнее, там…
– Ай! – Лунья оступается на крылечке и кубарем катится вниз, хорошенько ударившись
