По воле чародея - Лилия Белая
– Я не подавала, Властош Ладович, он мне угрожал! – закричала благим матом Скатерть-Самобранка, и от её возгласа задрожало даже пламя на фитильках свечей.
– Поразительно… – только и выдохнула Настасья, смотря на скатерть.
– Да, брешет она всё, она меня сама угостила! Вас не было, да, я забрёл в дом, меня Палаша позвала, и я хотел просто помочь застирать нашу драгоценную Самобранку! – Степан тараторил так быстро, что на глазах выступили слёзы. – А она, ну эта, ткань, она знаете, как начала, мол: «Давай трапезничать, давай устроим вечер в полной тьме, не при свечах, но с едой, мол, брось, никто о нас не узнает!» …
– ВРУН!! – заорала что было сил Самобранка. – У нас, чё, дворовых не хватает, чтоб тебя из леса самого звать?! Своими грязными лапами трогал мою священную ткань! Я молчу уж про то, сколько ты сожрал!
– А тебе жалко, да? – укорил заяц. – Властош Ладович, честно, я съел совсем немного. Ваша С-скатерть готовит прелестные м-морковные котлеты…
Пан не успел открыть рот, как Скатерть противно завопила на всю столовую, обличая Степана во всех преступлениях:
– Ах ты шельмец проклятущий! Ах ты лгун! Да твоё пузо настолько бездонно, что морковные котлеты там исчезли сразу же. Ты угрожал мне ножницами, более того, ими ты задел мой край и порвал. А ещё, – пан, поверьте, он привирает! – ты, окромя морковных котлет и капусты выжрал три мясных блюда, одну фаршированную щуку, два вида салатов, – с оливками, между прочим, губа не дура! – и выдул целую бочку медового напитка!
– Чё?! Ах ты, ткань беспардонная… – в свою очередь захотел высказаться Степан, но Властош так сильно гаркнул, что замолчали разом оба.
В ссору внезапно вступилась Настасья, недоумённо спросив молодого оборотня:
– Ты ел мясо? Я думала, зайцы питаются корой.
К ней обернулись все: Властош, Степан, да и Самобранка бы, наверняка обернулась, была б у неё голова.
– Ах, что за наивное прелестное дитя, – Степан, посмеиваясь, посмотрел на Настасью. – Мясцо с кровью иногда нам, стражам, отведать полезно. Я ж непростой оборотень, дорогая. С такими силами знаюсь, что скажи вслух, думаю, тебе станет дурно. Что я – короед по-твоему? Хи-хи! А, ты у нас… – Степан, словно позабыв о грозном хозяине, осторожно подошёл к Настасье, заинтересовавшись.
Точно пёс, он начал обнюхивать её сарафан, волосы, запястье… Уши на его голове зашевелились. Улыбка исчезла с губ.
– Ты чё… та самая? Пан, вы чё… – оборотень изумлённо уставился на волшебника и с благоговением прошептал: – Нашли Искусницу? От неё магией разит хлеще, чем от меня морковными котлетами!
– Как видишь. – Вишнецкий кивнул. – Считай, что именно в её честь и во имя нашей Славьи-Матушки я тебя и помилую. Но впредь, без моего дозволения…
– Понял-понял, не дурак! – оборотень замахал передними лапами. – Благодарствую!
– А правда, что зайцы со смертью знаются? – вновь перебила Настя, осмелившись задать вопрос, который давно её мучил. – Я в сказках читала.
Степан не ответил, но странно усмехнулся. Поднял взор исподлобья на Настасью, и Искусница увидела, как его светлые глаза налились кровью. Жуткая улыбка искривила губы молодого оборотня. Настасью передёрнуло от вида острых длинных резцов.
– Надеюсь, ты читала страшные сказки. Советую не сбегать за границу панских земель. Нежить в Чернолесье от тебя косточек не оставит. С ней-то я знаком не понаслышке, юная волшебница. Впрочем, госпожа Смерть всегда рыщет, и от неё никуда не спрятаться… Никуда, хи-хи!
Заяц клацнул резцами и красные зеницы его опять приобрели лучезарный чистый цвет. Улыбка вновь стала добродушной и по-человечески приятной. Настасья испуганно отшатнулась, а заяц встал подле чародея.
– Ох, пане, я бы на вашем месте эту девочку в поле-то не отпускал работать, да и вообще, – оборотень, с неестественной улыбкой глядя на Анастасию, процедил сквозь зубы: – В кандалах бы её магических вам держать около себя. До того самого часа, пока не свершится великая клятва! Не дай Сварг, улетит птаха да попадёт к вашим недругам.
Настасья насторожилась. Степан говорил тихо, но чётко. Властош, и сам не отрывая прищуренного взора с пленницы, невозмутимо ответил Хранителю:
– Заяц-холоп не указ пану-лису. Сам решу, что с ней делать. Ступай.
– Каков вздор – оставлять этого прощелыгу безнаказанным! – заново повысила голос Самобранка. – А кто ответит за мой порванный кусок, кто меня зашьёт?!
– Я зашью, не визжи только, голова болит! – молвил волшебник, и подойдя к столу, нежно погладил Самобранку по льняной ткани. – Степан! – окликнул он оборотня. – Пелагею ко мне позови, если не спит. Пусть иголку с белыми нитями захватит!
– Ага, конечно, сейчас! Позвольте откланяться, – заяц спиной отступал к двери. – Поздравляю вас с найденной Искусницей! Самобранка, мне с тобой было приятно отужинать, услышать от тебя такие добрые слова, но ты сама понимаешь, вечер наш подходит к концу и…
– Пшёл вон!! – заорала во весь голос Скатерть-Самобранка, и Степан, мигом обернувшись зайцем, ускакал из столовой прочь.
Властош поморщился от громких звуков, в висках неприятно зазвенело.
– Ну, всё, не кипятись, не кричи, – успокаивал волшебную вещицу пан, поглаживая ткань. – Я же здесь, я вернулся. Я дома.
– Ох, это очень-очень хорошо! А то, они без вас совсем распоясались! Ой, тут прям хорошо гладите, блаженство! – Скатерть замурчала, как кошка.
На лице Властоша проявилось выражение величайшей нежности – зрелище поистине удивительное! Настя смотрела на врага широко раскрытыми очами.
И всё же тёплая улыбка сошла с его лица, стоило ему взглянуть на Искусницу. Привычное презрение отразилось в чертах чародея. Он тяжело выдохнул и жестом приказал Настасье сесть за стол. Дочь мельника неуверенно опустилась на стул и на всякий случай отсела от пана подальше.
– Чего изволите, Властош Ладович? – тут же вежливо спросила Самобранка, готовая даровать любое кушание по велению хозяина, но последнего вновь бесцеремонно перебили.
– А откуда вы говорите-то – Настя не просто перебила Властоша, но задала Самобранке абсолютно бестактный вопрос.
– А ты мне в душу не лезь! – огрызнулась на неё Скатерть. – Со своей разберись сначала! Пане, этот невежливый ребёнок и есть – солнечная избранница, способная избавить Славению от королевского гнёта?
Анастасия помрачнела, услышав последнюю фразу. Неужто, и впрямь лиходей задумал использовать её как пешку?
– Самобранка, попридержи язык, – посоветовал Властош.
– У меня его нет! – тут же послышалось в ответ.
– Я имею в виду, – уточнил чародей, – не стоит высказываться так резко. Да к тому же это прелестное дитя голодное, потому не думает, что и кому говорит. Она вообще не особо умеет думать. – Шляхтич одарил Искусницу ядовитым лисьим взором, и тут же возвестил: – Изволь-ка накрыть на стол в честь моего приезда!
Скатерть-Самобранка беспрекословно
