По воле чародея - Лилия Белая
Настя побледнела. Властош почти не лгал. Дворецким и камердинером по совместительству ныне служил Ярмаш, но выше него стоял управляющий Яков Миколыч, давеча отъехавший по делам. Ярмаш недолюбливал Якова, тот отвечал ему тем же, и понятное дело – почему: последний был старше, а самое главное, он был свободным, получал за работу от пана жалование. Яков Миколыч побеждал в любом бытовом споре, и Ярмашу приходилось мириться со своим положением. «Казнённого» же дворецкого помещик выдумал на ходу нарочно для Насти. И наивная девочка поверила!
– За что вы его казнили? – не сказать, что Настасья сильно переживала за казнённого, но голос её растерянно дрогнул.
– Пересладил мне чай, паршивец. Надо было положить две ложки сахара, как я люблю, а этот дурень положил три. Терпеть не могу переслащенный чай! А я ведь его предупреждал… Да упокоится его душа с миром!
На последней фразе маг-язычник осенил себя звёздным знамением Единого.
– Мне кажется, вы богохульствуете, – не сдержавшись, заявила Настя.
Она остановилась и зашаталась на месте. От увиденного и услышанного по спине пробежал холод. Девчушке вдруг вспомнился момент, когда в тот злосчастный четверг после дождя пан нанёс визит и велел положить ему в чай именно две ложки сахара. Видимо, у него так повелось исстари. Но убивать человека за сахар… Какой ужас! Ещё и молится!
– Надеюсь, запомнила, сколько ложек сахара мне в чай класть? – уточнил Вишнецкий, проглатывая смех.
Нельзя-нельзя, раз уж начал издеваться, так надо добить бедную девочку!
Настасья слабо кивнула.
– Замечательно, – продолжал чародей. – Сие касаемо чая. А когда, замарашка, будешь заваривать кофе, сахара вообще не клади. Я его пью крепким. Почую, что положила – прикажу тебя высечь.
– Как вы вообще можете эту дрянь горькую заморскую пить? Да, ещё и без сахара, – не выдержала Настасья, но суровый взгляд Властоша заставил её умолкнуть.
Они шли дальше по коридору, Настасья озиралась по сторонам. В глаза бросались позолоченные кресла, диваны, обтянутые бархатом, белоснежные комоды, фарфоровые вазы и статуэтки… Подумать только! Вся эта роскошь – для одного человека! Прежде, чем добраться до лестницы, ведущей на первый этаж, они прошли через бальную залу, в которой стояло фортепьяно с росписью из серебристых колосьев. Настя только в книжках читала про такое, но сразу узнала дорогой музыкальный инструмент.
– Вы умеете на этом играть? – с удивлением спросила она пана.
– Что за глупый вопрос? Думаешь, оно здесь для красоты стоит? Умею, замухрышка, с трёх лет. Матушка искусно музицировала.
Более они не разговаривали, пока не достигли дубовой резной двери на первом этаже. Дверь вела в столовую.
– Редко кому я позволяю угощаться с моей Скатерти-Самобранки, – горделиво заявил чародей. – Но тебе, как Искуснице, позволю. Хоть, ты и заслуживаешь после всех выкрутасов корку хлеба да стакан воды, я всё же решил смилостивиться.
Осознав услышанное, Настя вскинула брови. Неужели, впервые в жизни она увидит настоящую легендарную скатерть? Говорят, на ней может появиться любое блюдо, стоит о нём только подумать! Вот, диво!..
– Эта та самая Скатерть, про которую мне читали в детстве? – невольно восхитилась девушка. – Анджей Кирецкий описывал её в Славенских Сказах!
Вишнецкий слегка нахмурился, но губы его не покидала улыбка:
– Я не знаю, где покойный пан и лгун Анждей видел Самобранку и как он её описывал, но моя Скатерть – единственная на весь мир. Хоть и трещит без умолку, пользы от неё больше, чем от дюжины слуг. Пойдём. Да смотри, ничего не трогай без спроса!
Пан повернул ручку двери. На улице уже царствовала ночь, и Властош с Настасьей зашли в тёмное, но просторное помещение. За ними тихонько закрылась дверь. Неприятный морозец пробежал по спине Настасьи. Казалось, в зале находился кто-то ещё. Настя вздрогнула: в кромешной тьме послышался хруст и смачное чавканье.
«Ом-ном-ном-ном» – раздавалось из центра столовой.
Властош прищурился. Ох, если кто-то взял его драгоценную скатерть… Хлопанье ладоней по волшебству зажгло свечи в канделябрах и на хрустальной люстре. Трапезную затопил яркий свет.
Анастасия, прячущаяся за Властошем, осторожно выглянула и увидела необычную картину: за дубовым столом, накрытым вышитой скатертью, спиной к ним сидел долговязый парнишка. Длинные заячьи уши росли у него прямо из светлых кудряшек, а на плечах красовался плащ охристого цвета с жестким звериным мехом.
Оборотня застали в тот момент, когда он ужинал тем, что выпросил у скатерти.
– Так во-от, чем всё это время занимался Хранитель раницы, – Вишнецкий протянул фразу долго, поражённо и добавил с медовой интонацией: – Степа-анушка?
Степан, Хранитель Леса, тот самый заяц-оборотень, не удосужившийся встретить чародея по приезде, медленно обернулся.
Он попробовал невинно улыбнуться, но рот был набит капустными листьями.
– Ждаждвуйте… Ждаштош Дадович, – прожёвывая капусту, прошамкал заяц и икнул.
* * *
Переглядывания продолжались мгновения, но Настасье показалось, будто вечность. Оборотень слез с хозяйского стула. Осторожно поднял с пола обгрызенные листья капусты, ломтики моркови, сложил остатки еды кривой пирамидкой на столе. Не отрывая взора с Властоша, стряхнул крошки со скатерти и, насвистывая песню, направился к выходу в противоположную дверцу.
Волшебник молча взмахнул рукой. Дверь захлопнулась прямо перед носом Степана. У парнишки дёрнулся глаз.
– Куда-то собрался, обёртыш? – Вкрадчивый голос чародея на сей раз прозвучал угрожающе. – Какого леш… кхм, беса ты ешь с моей Самобранки?
– П-пан, не н-называйте м-меня этим противным словом «обёртыш», п-пожалуйста, – Степан начал заикаться. – В-вы же знаете, м-мы, оборотни, этого не любим…
– Обёртыш, – нарочно, давя на прозвище, повторил Властош. – И всё-таки, Хранитель, дай мне ответ, почему я не должен прибить тебя прямо здесь? Ты забыл, что служишь не в усадьбе, а на границе?
Властош Ладович двинулся на оборотня. Он не повышал голоса, но по запястьям его бежали огненные змеи. Стоит зайцу сделать хоть одно резкое движение, пан волшебник его сожжёт заживо!
– Не-не-не, – замотал ушастой головой парнишка, скользя вдоль стены, лишь бы не попасться в руки колдуна, – Я своё дело знаю, поверьте! Я ж оборотень циро… квали… э-э… как то причудливое словцо, Самобранка?!
– Высококвалифицированный! – на одном дыхании пропищал голос из пустоты.
Голос этот напоминал женский, но был картавым, писклявым и смешным. Настасья поражённо огляделась вокруг. Никого нет. Неужели это сказала…
– Вот видите, она знает, что говорит! Знает! – заверещал Степан, опасливо обходя чародея. – До сих пор не понимаю, откуда такие странные слова в её голо… или что там у неё! Но, как в точности-то! Прям про меня! Цироквалированный я!
– Самобранка! У меня к тебе отдельный разговор будет! – гневный взор Властоша обратился на белоснежную скатерть, расстеленную на столе. – Как же ты посмела подать еды без моего
