По воле чародея - Лилия Белая
Поместье гудело как встревоженный улей. Слуги летали по коридорам, готовые исполнить любой приказ, но сегодня господин никого не замечал. Отстукивая каблуками по полу, молчаливо шёл он в свой кабинет со спящей Искусницей на руках. Зайдя в комнату, Властош осторожно опустил Настасью на обитую бархатом софу, стоявшую у стены.
Тяжёлый чародейский взгляд скользнул по гребню, воткнутому в кудри пленницы. «Рано вынимать его, пусть ещё спит», – подумалось пану. Теперь-то ей не сбежать. Вольная птица поймана и заперта. Искусница, которой самой Судьбой предназначено снять оковы с Матушки-Славении и найти убийцу Лады Вишнецкой.
«Узнать бы, как с тобой совладать, милая», – протянул Властош, внимательно оглядывая зачарованную Настасью. Ресницы её подрагивали, здоровый румянец алел на щеках. Живая и невредимая. Его оружие. Его победа. «Как тебя заставить подчиниться… – спрашивал в пустоту пан, размышляя. – Внутри – чудо дивное, а снаружи упрямица, хуже ослицы! Дурная девка!»
Вздохнув, шляхтич отвернулся от неё, приблизился к окну. Хозяйским взором окинул помещик видневшееся поле. Пшеница тянулась вдоль леса, поблёскивала золотом в лучах палящего солнца. Восточнее располагались крестьянские дворы, а в поле пестрели живые точки: люди пана жали. Предстояла большая работа от рассвета до заката каждый день, пока пшеница не будет убрана до конца и, главное – в срок. Король ждать не станет, Славения – тоже. Пшеничную дань необходимо выплатить властям вовремя. Глядя на сияние золотых колосьев, Властош задумался. Ему вспомнилась наука, которая могла помочь разобрать характер девчонки и найти к ней подход. Заключалась идея в чтении её звёздной карты, но для сего действа требовалось знать дату рождения человека, а затем корпеть над расчётами без малого половину дня.
Волшебник устало протёр лицо, подошёл к столу, выдвинул ящик-шуфлядку, достал оттуда бумагу для письма и тетрадь в кожаном переплёте. Нужно будет всё записать, всё рассчитать без ошибок, всё…
– Властош Ладович!
Звонкий голосок раздался так неожиданно, что Вишнецкий едва не задел стоящую на столе хрустальную статуэтку танцующей пары, купленную во время путешествия по заморским странам.
Вскинув голову, маг увидел застывшую на пороге кабинета дворовую девку. Её, как и статуэтку, купили, причём совсем недавно. Пан не поехал вместе с управляющим выбирать себе горничную, но полностью положился на Якова Миколыча, пока сам был в отъезде.
– Стучаться тебя не учили?
– Ой, барин, простите пожалуйста, виновата. Меня Аксеньей кличут, я ваша новая горничная. Я вам по велению Пелагеи Агафоновны чай горячий принесла и сладости, вы, поди, с дороги устали, сейчас попьёте, успокоитесь.
– Отлично! – Властош резко задвинул ящик стола. – В такую жару горячий чай – прямо то, что нужно.
Аксенья не ощутила в словах пана сарказма, склонила голову, улыбнулась так тепло, что на щеках появились задорные ямочки. Солнечные зайчики прыгнули в кабинет, озарили веснушчатое личико и пролили золото на копну волос, подвязанных косынкой. На подносе, который несла девчушка, красовался чайный сервиз и вазочка с конфетами. Служанка медлила подойти, было видно, как она скрывала за улыбкой свою робость. Властошу хватило пары мгновений, чтобы оценить белоснежные зубы, стройное, но всё же крепкое телосложение. Неплохой товар. Удружил Яков, не ошибся. Дисциплины ей только не хватает. И что за обращение такое «барин»? Как в Восточной Славении! Видно, не здешняя.
– Волосы в косу заплети, девка, негоже растрёпанной как домовёнку ходить, – проворчал Вишнецкий, указывая, куда поставить поднос. – Ну, чего в дверях застыла? Засмотрелась?
– Засмотрелась, – Аксенья с подрагивающей улыбкой двинулась вперёд, но Властош заметил, что девка говорила вовсе не о пане. Она не отрывала любопытного взора от Настасьи, спящей на софе.
Чародей и сам видел, как ярко сиял символ солнца на откинутой руке Искусницы. Аксенья, не в силах отвести поражённого взгляда, едва не перелила заварку. Чёртово любопытство до добра не доводит и, тем паче, отвлекает от дел насущных! Властош тенью закрыл Искусницу и повысил на дворовую голос:
– Отчего кабинет мой не прибрала? Яков Миколыч не научил тебя правилам? Глянь на окна! Грязные, точно сто лет не мыли! Посмотри на пыль, вон, танцует в лучах солнца! Видно, и в покоях моих беспорядок полный, да постель не застелена? Время нашла глазеть по сторонам! Лишь бы от работы отлынивать, верно?
Аксенья задрожала, улыбка сбежала с её лица. От громкого голоса она вздрогнула и обожглась. По столу разлился чай. Властош успел спасти бумаги.
– Ах ты, безрукая!.. – выругался он.
Колдун замахнулся, но не ударил. Аксенья упала перед ним на колени, вцепилась в сапоги дрожащими пальцами, стала молить о прощении. Вишнецкий, надменно глядя на служанку, обронил:
– Добрый, видно, барин у тебя был, раз закрывал глаза на все твои выходки. Хотя, видимо, и продал из-за того, что совсем невмоготу стало с тобой нянькаться.
Лучезарные глаза Аксеньи на миг померкли. Казалось, в них отразилась такая тоска, что дай ей волю, разлилась бы по всему миру чёрной рекой.
– Всё было не так, – прошептала едва слышно девчушка. – Лев Лазаревич и впрямь относился ко мне по-доброму, да и к остальным – тоже. Драгоценный наш барин, несчастный и одинокий, без наследников, недавно почил. Болезнь его сломила. Не успели даже слёз выплакать, как продавать имение с нами стали. А наш Лёвушка, как его мы называли, думал мне даже вольную подписать, да не успел.
Властош не выдержал, прыснул смехом:
– Думал!.. Как же! Оттягивал добренький пан, прямо, так бы и даровал свободу, не верится!
– Но, он любил меня, господин, – смела возразить Аксенья, не поднимая взора.
– Вот именно, – с нажимом молвил Властош. – А разве с любимой дворовой собачонки хозяин снимет когда-нибудь ошейник и выпустит бродить по белу свету, буквально обрекая на гибель?.. Разве можно навсегда избавиться от любимой вещицы?
Аксенья молчала, осознавая сказанное.
– Сколько тебе лет, наивное дитя? – спросил пан и взял служанку за подбородок.
– Четырнадцать, – выдала Аксенья, испуганно поджимая губы.
– Уже не отроковица, но и не ребёнок в люльке, должна понимать, что к чему, – деловито произнёс Властош, разглядывая её. – Сосватана?
Девушка задрожала.
– Не успел покойный Лёвушка обручить, но у меня был сердечный друг, его звали…
– Забудь, – оборвал строго маг и жестом велел подняться на ноги. – Пару зим пройдёт, подыщу тебе достойного. Того, который уму-разуму научит.
Солнечная, рыжая девчушка вмиг помрачнела. Шмыгнула носом, проглотила проклятые горькие слёзы.
– Что ж, на всё воля ваша, – еле слышно отозвалась она.
Вишнецкий скривился.
– На первый раз прощаю твою неловкость, – сказал он. – А теперь, голубушка, выполни моё поручение: беги в село к дяде Макару, старосте, и приведи сюда хлопчика, его Данилушкой кличут. Да больше не
