Злая. Сказка о ведьме Запада - Грегори Магуайр
– Есть иной мир, – уверенно заявил он.
Мелену вдруг пробрал озноб. Она подхватила Эльфабу и крепко обняла её. Дочь обмякла в её руках, словно бескостная, не вырываясь, но и не пытаясь ответить на объятие: просто замерла от непривычного прикосновения.
– Вы провидец? – спросила Мелена.
– Черепашье Сердце выдувать стекло, – сказал квадлинг. Видимо, это и был его ответ.
Мелена вдруг вспомнила свои сны под влиянием зелья: о местах настолько экзотических, что ей не хватило бы фантазии их выдумать.
– Вроде замужем за священником, а всё равно не знаю, верю ли я в потусторонний мир, – призналась она. Она не хотела сообщать, что замужем, хотя сознавала: наличие дочери довольно очевидно указывает на её статус.
Однако Черепашье Сердце закончил говорить. Он отодвинул тарелку (оставив нетронутым пескаря) и достал из своих заплечных сумок небольшой плавильный горшок, трубку и несколько мешочков с песком, содой, известью и другими порошками.
– Мочь ли Черепашье Сердце отблагодарить госпожу? – спросил он.
Мелена кивнула.
Гость разжёг огонь в кухонном очаге, отобрал нужные порошки и смешал их. Он разложил инструменты и протёр чашу трубки особой тряпочкой, лежавшей в отдельном мешочке. Эльфаба сидела без движения, обхватив зелёными руками такие же зелёные пальцы ног. Её острое личико выражало живое любопытство.
Мелена никогда не видела, как выдувают стекло, прессуют бумагу, ткут полотно, обтёсывают брёвна. Этот процесс казался ей не меньшим чудом, чем местные истории о передвижных часах, которые прокляли её мужа и отняли у него способность исполнять долг священника – и он до сих пор не мог одолеть злые чары, невзирая на упорные попытки.
Черепашье Сердце глухо, в нос, промычал какую-то долгую ноту и выдул из трубки неровный зеленоватый пузырь, похожий на шарик льда. Тот дымился и шипел на воздухе, но квадлинг легко с ним управлялся. Со стеклом он мог творить настоящие чудеса. Мелена едва успела удержать Эльфабу, когда та потянулась к стеклянному пузырю, – чтобы малышка не обожгла руки.
В краткий миг, как по волшебству, полужидкая форма затвердела, претворилась в мир. Получился гладкий, не вполне ровный круг, похожий на продолговатое блюдо.
Пока стеклодув работал над своим творением, Мелена думала о собственной душе, которая из юного сгустка эфира обратилась прозрачной и пустой твёрдой оболочкой. Но не успела она полностью погрузиться в жалость к себе, как Черепашье Сердце взял обе её руки в свои и поднёс их к кругу, не касаясь поверхности стекла.
– Госпожа поговорить с предками, – предложил он.
Но Мелена не желала связываться с какими-то скучными мертвецами из Мира Иного, особенно теперь, когда большие ладони Черепашьего Сердца накрывали её руки. Она старалась дышать через нос, чтобы гость не почувствовал её несвежее дыхание (с утра она успела поесть фруктов и выпить бокал вина – или пару?). Казалось, ещё немного – и она лишится чувств.
– Посмотреть в стекло, – призвал Черепашье Сердце. Но Мелена видела перед собой лишь его шею и медово-малиновый подбородок.
Он посмотрел сам. Подошла Эльфаба и, опёршись кулачком о его колено, тоже заглянула в стеклянный круг.
– Муж близко, – сказал Черепашье Сердце. Что это – предсказание из стекла или вопрос? Но он продолжил: – Муж едет на осле, чтобы привезти к вам пожилая женщина. Родня хочет навестить?
– Это наша старая нянька есть, наверное, – ответила Мелена, сочувственно подстраиваясь под его ломаную речь. – Вы правда всё это увидеть в стекле?
Он кивнул, и Эльфаба следом за ним – но чему?
– Сколько у нас времени до его прибытия?
– До вечера.
Они не произнесли ни слова до заката. Они притушили огонь, снова пристегнули Эльфабу к стулу и усадили перед остывающим стеклом, подвесив его на верёвке, как линзу или зеркальце. Зачарованная блеском Эльфаба успокоилась настолько, что даже не пыталась грызть собственные пальцы. Дверь в дом оставили открытой, чтобы время от времени выглядывать из кровати и проверять девочку, которая и сама не оборачивалась посмотреть, что происходит в тёмном доме, но и не смогла бы ничего различить после яркого солнечного света дня. Черепашье Сердце был невыносимо прекрасен. Мелена обвивалась вокруг него, ласкала его губами и руками, бесконечно касалась его сияющей кожи. Он заполнил собой её пустую жизнь.
Затем они умылись и оделись. Ужин был уже почти готов, когда от озера донёсся ослиный рёв. Мелена покраснела. Черепашье Сердце уже вернулся к выдуванию стекла из своей трубки. Эльфаба повернулась на звук, плотно сжала губы, почти чёрные на фоне яблочно-зелёной кожи. Она немного пожевала губами, прикусила, словно в раздумье, нижнюю, но не до крови, – с большим трудом она всё-таки научилась соизмерять силу своих зубов. Девочка протянула руку к сияющему стеклянному диску, коснулась его. Он ещё улавливал последнюю синеву закатного неба, но вскоре обратился подобием волшебного зеркала, внутри которого плескалась серебристая прохлада.
Места виданные и невиданные
Всю дорогу от Стоунспар-Энда, где Фрекс встретил её карету, няня жаловалась на здоровье, поминая прострел поясницы, почечные колики, ослабевшие челюсти, ноющие десны, больные бёдра. Фрексу хотелось спросить: но больше всего, верно, досаждает невероятное самолюбие? Однако, даже избегая долгое время человеческого общества, он понимал, что подобное замечание прозвучит грубо. Няня ёрзала, потирая многочисленные больные места и отчаянно цепляясь за сиденье. И вот, наконец, они добрались до домика около Раш-Маргинс.
Мелена приветствовала Фрекса с поразительной робостью.
– Супруг мой, моя защита и опора, – тихо поздоровалась она.
После суровой зимы она постройнела, на лице заметнее выделились скулы. Кожа её была розовой от мытья, следы мочалки выделялись как мазки кисти художника, но она и так нередко походила на живую картину. Обычно при встрече жена с порога набрасывалась на Фрекса с пылкими поцелуями, и его слегка встревожила её сдержанность, но почти сразу он заметил в тени незнакомца. Затем, после общего представления, няня и Мелена засуетились, накрывая на стол. Фрекс насыпал немного овса для жалкой клячи, что тянула повозку, и отправился посидеть немного в весеннем вечернем свете и посмотреть на дочь.
Эльфаба немного дичилась его. Фрекс отыскал в сумке безделушку, которую вырезал для неё, – маленького воробья с изящным клювом и раскинутыми крыльями.
– Смотри, Фабала, – прошептал он (Мелена ненавидела это сокращение, поэтому он охотно им пользовался: в этом слове воплощалась его собственная связь с Эльфабой, сговор отца и дочери против всего мира). – Смотри, кого я нашёл в лесу. Маленькую кленовую птичку.
Девочка взяла фигурку в руки, осторожно потрогала и засунула голову птички в рот. Фрекс мысленно уже представил себе треск древесины и приготовился сдержать вздох разочарования. Но Эльфаба не стала кусать игрушку. Она пососала голову птички, вынула изо
