Злая. Сказка о ведьме Запада - Грегори Магуайр

– Тебе нравится? – предположил Фрекс.

Она кивнула и начала ощупывать крылья птицы. Пользуясь тем, что дочь отвлеклась, Фрекс притянул её к себе на колени, уткнулся курчавой бородой в её волосы – она пахла мылом, древесным дымом и чуть подгоревшим хлебом, всё вместе это составляло приятный здоровый запах, – и закрыл глаза. Было хорошо вновь оказаться дома.

Зиму он провёл в заброшенной пастушьей хижине на наветренном склоне Грифоньей горы. Он молился и постился, пытался глубже заглянуть в собственную душу и, напротив, расширить границы восприятия. А что ещё ему оставалось? Дома он чувствовал презрение всех жителей узкой долины у Гиблого озера. Они связали клеветническую историю Дракона Времени о продажном священнике с появлением в его семье уродливого ребёнка и сделали собственные выводы. Они перестали посещать его службы. Так что это своеобразное отшельничество, по крайней мере на короткий промежуток времени, представлялось ему и покаянием, и подготовкой к чему-то иному, к тому, что будет дальше, – вот только к чему?

Он знал, что не такой жизни ожидала когда-то Мелена, выходя за него замуж. Благодаря своей родословной Фрекс выглядел самым подходящим кандидатом, чтобы возглавить приход, а то и занять в конечном итоге место епископа. Он воображал себе, как пойдёт Мелене роль светской дамы, как счастлива она будет, устраивая праздничные обеды, благотворительные балы и чаепития в доме епископа. Вместо этого сейчас у очага она тёрла вялую зимнюю морковку на сковородку с рыбой – здесь, на холодном, унылом берегу озера спутница его непростой жизни неприкрыто чахла. Фрекс давно понял, что его периодические долгие отлучки не огорчают жену, поскольку приносят хоть какую-то недолгую радость возвращений.

Он так задумался, что нечаянно пощекотал бородой шею Эльфабы, и девочка, дёрнувшись, сломала своему деревянному воробью крылья. Она снова пососала игрушку, как свистульку. Затем слезла с коленей отца, подбежала к стеклянной линзе, подвешенной на верёвке на выступ карниза, и хлопнула по ней ладонью.

– Не трогай, сломаешь! – одёрнул её Фрекс.

– Она не мочь это сломать. – Путешественник подошёл к ним от раковины, где до этого мыл руки.

– Смотрите, как она изувечила игрушку, – сказал Фрекс, показывая гостю испорченную птичку.

– Ей себе самой нравятся вещи-половинки, – сказал Черепашье Сердце. – Я думаю так. Маленькая девочка больше любить играть с обломками.

Фрекс не совсем понял его мысль, но кивнул. Он знал, что спустя месяцы, проведённые вдали от человеческого голоса, первое время ему будет несколько неловко в обществе людей. Мальчик-слуга с постоялого двора, который поднялся на Грифонью гору, чтобы передать просьбу няни забрать её в Стоунспар-Энд, очевидно, посчитал Фрекса рычащим косматым дикарём. В доказательство, что и он принадлежит к роду человеческому, Фрексу пришлось процитировать несколько строк из «Озиады»: «Земля зелёной пустоты, земля густой листвы». Больше ему ничего не пришло в голову.

– Почему она не может разбить это стекло? – спросил Фрекс.

– Я сделать его не для того, чтобы оно быть разбитым, – ответил Черепашье Сердце.

Но улыбался он при этом очень миролюбиво. И Эльфаба бродила вокруг блестящего стекла, разглядывала игру теней и света, отражения, пробегающие по его неровной поверхности, точно и вправду играла.

– Куда вы держите путь? – спросил Фрекс, как раз когда Черепашье Сердце начал произносить вопрос:

– Кто вы есть родом?

– Я манникинец, – сказал Фрекс.

– Я раньше думать, что все манникинцы есть ниже меня или вас.

– Крестьяне, земледельцы – да, – подтвердил Фрекс, – но в любой известной семье с долгой историей порой случались браки с более высокими людьми. А вы? Вы же из Края Квадлингов?

– Да, – кивнул квадлинг.

Его влажные рыжеватые волосы постепенно высыхали, образуя вокруг головы пушистый нимб. Фрекс про себя порадовался щедрости Мелены, которая предложила простому прохожему воду для купания. Возможно, она всё-таки привыкла к жизни в глуши. Ведь, право слово, если какие-то люди и занимали в нынешнем обществе самую нижнюю ступень, это точно были квадлинги.

– Но я понимать, – продолжил гость. – Оввельс – маленький мир. Пока я не уходить, я никак не знать о холмах, один за другим, и о колючих хребтах, о таком широком мире вокруг. Размытое вдали делать больно моим глазам, потому что я не различать его. Пожалуйста, господин, вы описать мне мир, который вы знаете?

Фрекс взял палку. На земле он нарисовал нечто вроде яйца, лежащего на боку.

– Так меня учили на уроках, – начал он. – Всё, что внутри круга, – страна Оз. Если нарисовать крестик, – он так и сделал, расчертив овал двумя линиями по диагонали, – то, грубо говоря, получится четыре дольки. Верхняя часть – Гилликин. Там города, университеты, театры, вся, как говорится, культурная жизнь. И промышленность. – Он двинулся по часовой стрелке. – На востоке лежит Манникин, где мы находимся сейчас. Фермерские земли, житница Оз. Неплодородные горы здесь есть только на юге. Вот эти штрихи в районе Венд-Хардингс – холмы, по которым вы карабкались. – Он стукнул по этому месту палкой и нарисовал несколько закорючек. – Прямо к югу от центра Оз находится Край Квадлингов. Бесплодные земли, как я слышал; болотистые, непригодные для хозяйства, сплошь москиты и лихорадка.

Черепашье Сердце сделался несколько озадаченным, но кивнул.

– Затем на западе – так называемая страна Диккус. Я мало что знаю об этом месте кроме того, что там очень сухо и не слишком много жителей.

– А кругом? – спросил Черепашье Сердце.

– Пустыни песчаника на севере и западе, пустыни пескварца на востоке и юге. Раньше всем старались внушить, что пески пустыни – смертельный яд, но это просто пропаганда. Они удерживают от посягательств на нашу землю захватчиков из Эва и Куокса. Манникин – богатые, завидные сельскохозяйственные угодья, да и Гилликин неплох. В Гликкусе, вот здесь, – он нацарапал несколько линий на северо-востоке, на границе между Гилликином и Манникином, – находятся изумрудные копи и знаменитые каналы. Я знаю, что существуют исторические разногласия, относится ли Гликкус к Гилликину или к Манникину, но у меня нет мнения по этому вопросу.

Черепашье Сердце сложил ладони над рисунком и поднял руки вверх, словно старался прочесть то, что над картой.

– Но здесь? – спросил он. – Что здесь?

Фрекс задумался, что он имеет в виду – не воздух же над Страной Оз.

– Чертоги Безымянного Бога? – предположил он вслух. – Мир Иной? Вы унионист?

– Черепашье Сердце – стеклодув, – ответил путешественник.

– Я имею в виду, к какой вере вы принадлежите?

Квадлинг наклонил голову, избегая взгляда Фрекса.

– Черепашье Сердце не знать, каким именем это назвать.

– Я не знаю, как с этим обстоит дело у квадлингов, – Фрекс воодушевился возможностью обратить кого-то в свою веру, – но гилликинцы и манникинцы в основном унионисты. Ну, с тех пор, как исчез языческий культ Лурлины. На протяжении столетий по всей стране Оз строились унионистские