Ван Ван из Чайны 4 - Павел Смолин

— Почему? — заинтересовался я. — Извините, — покаялся перед укоризненно посмотревшими на меня гримершами.

— Потому что нарциссизм — это просто форма закомплексованности, — пояснил спортивный педагог. — А родственников он ненавидит потому, что они как бы украли у него будущее, помешав добиться всего своими силами. Но это, разумеется, просто мои домыслы.

— Почему вы уехали без меня⁈ — внезапно ворвался в гримерку рассерженный и вспотевший Фу Шуньшуй.

— Полагаю, следить за взаимодействием Вана со СМИ — ваша прямая обязанность, — пожал плечами Фэй Го. — Мы честно ждали вас почти четыре минуты. Из уважения к вам подождали и дольше, но у телестудии жесткий график съемок.

— Так же как у Вана, — добавил тренер Ло.

Фу Шуньшуй скривился — нечем крыть — и достал из внутреннего кармана пиджака платочек, принявшись вытирать им пот с лица и шеи:

— Надеюсь, в пути вы не поддавались на провокации.

Это вместо извинений — у нас извиняться вообще не особо принято — считается, что так виновник нехорошего как бы напоминает «жертве» о промашке. «Лох сам виноват» в России зародилось не так давно, с возвратом капитализма на ее землях, а в Поднебесной это чуть ли не тезис номер один.

Я не стал удостаивать ворчание «куратора» ответом, а вот тренер Ло не был столь снисходителен:

— Немного обсудили события на площади Тяньаньмэнь.

— Что-о-о⁈ — поползли глаза Фу Шуньшуя за пределы очков. — Какие такие «события»?

— Недавний праздник Дня образования КНР, — с безмятежным видом развел руками Ло Канг. — А вы о каких событиях подумали?

— Об этом же, — огрызнулся «куратор» и проявил присущее члену Партии умение «соскочить» с опасной темы. — Надеюсь, вам хватило красноречия описать этот прекрасный праздник как должно.

Ага, без твоих надежд я бы уже под госизменой «ходил», полезный ты наш. Может хватить пытаться держать лицо? Это имеет смысл только тогда, когда «лицо» в принципе имеется, а у нас деятель, который с легкостью «отжал» у тренера Ло почетное звание самого бесполезного нахлебника.

— Хорошо, что я поспешил — теперь у нас есть время освежить твои основные принципы поведения в СМИ, — похвалил себя «куратор», таким образом вернув себе всю полноту самооценки.

Ну опоздал, ну — полагаю — тупо забыл, зато вон как быстро свою ошибку исправил!

— Очень хорошо, что программа не идет в прямом эфире — я заранее согласовал этот момент, «выбив» для нас право последнего слова на монтаже, — похвалил себя Фу Шуньшуй еще раз.

Мне говорить запрещено, поэтому пришлось терпеть занудные напоминания о правильных реакциях на провокации.

— Я пойму, если тебе захочется уйти со съемок, если журналисты будут вести себя недостойно, но лучше от этого воздержаться — вы, уважаемый Ван Ван, теперь принадлежите не только себе. Вы — достояние Поднебесной, и она надеется на ваше благоразумие, — закончил Фу Шуньшуй одновременно с гримершами.

Я где-то слышал, что в пожилые времена прожектора телевизионщиков «жарили» как проклятые, поэтому приходилось наносить на лица участников съемок здоровенный слой «штукатурки», чтобы зрители не видели обильно выступающие капли пота. К счастью, сейчас времена гораздо более высокотехнологичные, и «заштукатурили» меня не слишком: немного припудрили щеки, выдернули пару сочтенных лишними бровинок и причесали. Надо бы к парикмахеру из нашей делегации сходить, а то того и гляди волосы начнут мешать играть в любимую игру.

Шоу у нас, как и положено телевизионному продукту, обладает сценарием, который Джейн от волнения зазубрила «от и до», а я пробежал глазами и не нашел ничего «зазубривания» достойного: и так понятно, что и в какой момент говорить. Запомнил только пару шуток — местному сценаристу всяко виднее, что способно рассмешить аборигенов, поэтому лишним не будет.

Декорации в студии оказались прямо каноничными — с одной стороны, под прицелами камер и прожекторов, «сцена» с парой диванчиков для гостей и парочкой же кресел для ведущих. В качестве заднего фона панорама ночного Сиднея. Напротив, через «буфер» из техники и работников «закадра», небольшой зрительный зал десятка на три мест.

Ведущие — молодые парень и девушка — уже заняли свои места и успели выдать зрителям подводку, затем позвать Джейн, задать ей пяток вопросов, и теперь настало мое время под бодрую «отбивку» появиться в кадре. Сначала кланяемся камерам, потом — залу, а ведущим можно не кланяться, компенсировав это рукопожатиями.

— Спасибо, что нашел для нас время, — поблагодарил меня парень.

— Спасибо, что нашли Джейн, — улыбнулся я.

— Спасибо, что нашли Вана, — улыбнулась родственница, на диванчик рядом с которой я уселся.

Неудобный, блин.

— А так и не скажешь, что вы — родственники, — заметила ведущая.

Публика среагировала на поднятую «закадровиком» табличку «смех» и рассмеялась.

— Во мне лишь четверть китайской крови, — ответила Джейн.

Очень захотелось проявить национализм уточнив, что эта четверть — лучшая, но я конечно же не стал. По «легенде» сейчас мы с родственницей впервые видим друг дружку, поэтому я подыграл:

— Я удивлен не меньше вашего. Моя прабабушка в свое время покинула прадеда и Китай и нашла себе новую семью. Связь с ней была потеряна, и я даже не знал, что у меня есть родня на другом материке.

— Какие чувства ты от этого испытываешь? — спросил ведущий.

— Все еще удивлен, — улыбнулся я.

— У тебя превосходный английский, — похвалила меня ведущая.

— У Джейн лучше, — выкатил я припасенную шутку.

Австралийцы в зале рассмеялись гораздо живее, чем в первый раз, а ведущие перешли к десятиминутному блоку стандартных, адресованных мне вопросов — как мне Австралия, как мне тренировки, как мне местная кухня, и, в конце — как мне местные бандиты.

— Я даже понять ничего не успел — в какой-то момент мой телохранитель прижал меня к полу, потом я услышал удар, а потом — испугался за своих спутников, — перечислил я. — Затем… — пересказал остальное. — Пользуясь случаем, я бы хотел пожелать нашему водителю Пингу скорейшего выздоровления и принести свои соболезнования родным и близким погибших членов банды.

— Полагаешь, бандитам нужно сочувствие? — зацепился ведущий.

Это даже не любимая Фу Шуньшуем «провокация», а наоборот — парень дал мне возможность объясниться так, чтобы завтра все желтые газетенки планеты не пестрели