Егерь. Системный зверолов - Николай Скиба
— Чего это? — я нахмурился.
— Чёрт его знает, всё говорит, что ему нужно лично убедиться, что ты безопасен для деревни. Говорит, ненормально это, что татуировки приручителя до совершеннолетия в полную силу вступили, да без снадобий!
— Ага, — я рассеянно кивнул и вновь посмотрел на свои руки. — Слушай, Стёп, расскажи уже что за обряд-то?
— Да ты что? И вправду с памятью так туго? Я-то откуда знаю, мне о таком только мечтать. Сам знаешь, какие деньги нужно заплатить, а просто так не скажут ни за что. Да и ещё, тут это… — он вдруг замолчал, его лицо потемнело.
— Что? — спросил я, чувствуя неладное.
Стёпа почесал затылок, глядя в пол, будто там была подсказка.
— В деревне молва всякая ходит, Макс. Староста… он твоей маме вчера сказал, чтобы ты по деревне не шастал. Я мимо проходил, случайно услышал. «Люди боятся, дорогая Ольга, сама понимаешь», — Стёпа спародировал хриплый старческий голос. — Странная болезнь была, мол ты чуть не помер. Вот и думают, что заразный.
— А ты? — спросил я, поджав губы.
— Да нет, ты что, ха-ха! — Стёпка замахал руками. — Бред это всё! Но лучше бы старосте не знать, что к тебе хожу.
Я стиснул зубы. Так вот почему она плакала той ночью.
Мама Макса… Чёрт, она же заботится обо мне, как о родном, что неудивительно. Просто это чувство я давно забыл — привык быть один, полагаться только на себя и заботиться только о себе. Но здесь, глядя на её усталое лицо, на руки, потрескавшиеся от работы, чувствовал, что должен что-то сделать. Она пашет с утра до ночи, чтобы прокормить нас, а деревня шарахается от её сына, как от чумного.
Я должен ей помочь. Сам удивился, насколько приятным показалось это решение, которое наконец-то полностью сформировалось.
— Староста что-то ещё сказал? — спросил, стараясь держать голос ровным, хотя внутри чувствовал себя неуютно.
Стёпа вздохнул, теребя край рубахи.
— Сказал, что в деревне только он, да Григорий истинные приручители, и они справляются. А ты… ну, еле ходишь. Мол, не до того тебе сейчас, выздоравливать надо. Деревня и так на пределе, звери дикие шалят, реагенты нужны. В общем, ты не у дел, нет времени тобой заниматься.
Я мысленно усмехнулся. Не у дел? Это вряд ли. Значит, звери? Пусть они тут магические, но зверь — он везде зверь. Если одна уловка не сработает, сработает другая. Найду подход, я был егерем, чёрт возьми!
Знаю, как читать следы, как слушать лес, как заманить добычу. Да, зверь умён, но ты всегда должен быть хитрее. Думай, соображай и он твой. Этот мир другой, спору нет, но законы природы не отличаются кардинально — память Макса дала мне достаточно, чтобы это понять.
— Сам разберусь, — сказал я, глядя на Стёпу. — Ведь ловить зверей мне никто запретить не может, так?
Он хлопнул глазами.
— Серьёзно? Ты же… ну, хворь, Макс. Ты еле встал. Да и вряд ли старик Ефим обрадуется.
— Старосте-то что? Ладно, неважно. Выйдем во двор, — оборвал я его. — Осточертело в четырёх стенах торчать. Ноги уже почти в норме, помоги встать.
Стёпа замялся, теребя волосы на голове.
— Твоя мать меня убьёт.
— Не убьёт, — я постарался улыбнуться, но вышло криво. — Давай, Стёп, помоги! Надо двигаться, а то сгнию тут.
Он вздохнул, но всё же подставил плечо. Я встал, чувствуя, как ноги уже почти не дрожат как вчера, но мышцы чуть ноют от слабости. Ничего, завтра уже буду работать и тренироваться на полную.
На самом деле я уже полностью ощущал это тело — слабость стремительно отступала, будто принял волшебную пилюлю. Быстро себя на ноги поставлю, но на этом останавливаться точно нельзя. Нужно вырвать семью из нищеты, а чтобы это сделать — работать на полную, к чему не привыкать!
— А ну подожди, — нахмурился я и отцепился от плеча Стёпы, оставаясь на своих двоих.
— Ого! — воскликнул он. — А мне говорили, ты не ходячий.
Я аккуратно поднял сначала левую ногу и согнул в колене, затем вторую.
— Слушай, да и сам справлюсь, — улыбнулся такому скромному, казалось бы, успеху.
Мой дед вообще заставлял меня таскать брёвна, чтобы «косточки окрепли». Тогда я злился, ворчал, что он меня гоняет. Теперь был благодарен. То упорство, которое он привил, точно пригодится. Да и многие навыки. Я знал, как чинить, как строить, как выживать.
Мы вышли во двор, и я вдохнул свежий воздух. Он был тёплым, пах травой и рекой.
Я впервые оказался на улице, и передо мной открылось семейное хозяйство. Невольно присвистнул.
Двор был большим, но запущенным. Огород тянулся к маленькой илистой речушке, что текла через участок. На грядках росла картошка и капуста, но маловато как-то, да и заросло всё. Видно, мама не успевала.
Ей бы помощь, валяюсь тут, как барин. Надо браться за дело. Огород прополоть, грядки подправить. Картошка ещё может дать хороший урожай, если взяться за ум. Давненько я таким не занимался, но тяжело забыть навыки, которые получил в деревне, когда прожил там до двадцати трёх.
Рядом с огородом стоял покосившийся сарай с дырявой крышей. Доски местами прогнили, а дверь висела на одной петле, скрипя, как старуха Ирма. Можно дрова хранить, если починить.
Чуть дальше виднелась кузня — маленькая, с закопчёнными стенами и ржавым горном. Вот тут навыков мне не хватит, но научиться всегда можно. Рядом с кузней — мастерская, низкая постройка из брёвен, с кучей ржавых инструментов у входа.
— Ну и развал, — невольно вырвалось у меня.
— Так отца твоего сколько уже нет… — неуверенно начал Стёпа. — Ты болел, мать работала. Прохудилось ваше хозяйство Звероловов.
Я молча кивнул Стёпе, чтобы вёл меня в мастерскую. Он посмотрел на меня с сомнением, но не спорил.
Здесь было пыльно, пахло старым деревом, ржавым металлом и чем-то кислым, как будто кто-то разлил уксус сто лет назад. На верстаке лежали ржавый серп, молоток
