Шайтан Иван 7 - Эдуард Тен
— Прибыл посыльный с сообщением, что горцы пошли в набег. До нас дошли залётные, не больше сотни, — начал есаул. — Мы отбили их и пошли на выручку в Синявино. Решили с налёта напасть, а тут ваш сотник остановил. Говорит: Не лезте в станицу, мы первые пойдём, вы за нами. Так и сделали. Ваши, пятёрками, впереди, а мы сзади помогали. Ловко они прошлись. Где стрельнут, где гранатой кинут. Горцы укрепление почти взяли, а тута мы их со спины подпёрли. Опять же ваши пластуны быстро зачистили всех кто остался. Основные сразу ушли, не задерживаясь, остались не более сотни, пограбить. Вот, значит, мы их зачистили. Далее пошли следом, ну и с вами встретились. Потери: у меня двое убитых, трое ранено.
— У меня, восемь убитых, семь ранено, — нахмурился Филимон.
— Итого одинадцать убитых и тридцать два раненых, из них трое тяжело. — теперь уже нахмурился я.
Собрались все сотники батальона, есаул терцев и Суворкин Виктор.
— Значит так, отцы командиры. На рассвете выступаем в сторону Грозной. До сего момента, ваши действия одобряю и выражаю всем благодарность за умелое и результативное командование подразделениями.
Вечером вернулась разведка. Докладывал Костя.
— В двенадцати верстах по дороге, у брода, был бой. Видно побили наш отряд. Осталось около сотни горцев в охранении пленных, ну и хабар собирают. Отряд по всему видать был не маленький, даже пушка есть.
— Много пленных?
— Десятков семь. — задумался Костя.
— Значит так. Костя отдыхаешь со своими. Трофим, готовь полусотню.
— Командир, позволь и моей сотне участвовать?! — Влез Михаил.
— Я тоже хочу в бою участвовать, — Азамат поспешил подать заявку.
— А ну молчать! — рявкнул я. Присутствующие воодушевились. — Вы что, на дворянском собрании? Хочу, не хочу. Распустились….!!! — выдал я короткую, но очень ёмкую характеристику присутствующим командирам. Все превратились в деревянные чурки с преданными глазами.
— Хватит исполнять тупых командиров, у вас и без того прекрасно получается. — Устало произнёс я. — Хорошо, полусотня из первой сотни и полусотня из второй, разведка. Просчитайте так, чтобы атаковать на рассвете. И сон крепче и видимость хорошая. Действуйте на своё усмотрение. Старший Трофим. Вопросы есть? Вопросов нет.
После совещания решил навестить батальонного доктора Ждановича.
— Добрый вечер, Николай Иванович!
Застал доктора за перевязкой.
— Кому как, этот вечер. Скончался раненый из третьей сотни, тяжёлых двое.
Жданович был в перепачканном кровью халате. Закончив перевязку, он устало сел на складной стул и закурил трубку.
— Петр Алексеевич, посмотрите со мной, пулевое в грудь?
— Хорошо! — ответил я, морщась от дыма крепкого табака.
Старшины сотен насобирали всякого добра и мучительно боролись со своими «жабами». Захватили сто шестьдесят семь лошадей. Раненых и ослабленных оставили селянам в хозяйство. Старшины с замиранием сердца ждали от меня команды оставить лишнее и заранее просили своих сотников уговорить меня увеличить обоз. Утром приказал всех годных лошадей под седло, трофейное оружие и снаряжение оставить в укреплении Синявино. С собой фураж и продовольствие. Старшины на радостях до последней возможности забили укрепление трофеями.
Эркен с Асланом отобрали семь лошадей. Бойцы Азамата взяли себе по одной лошади в качестве вьючных. Первая и вторая сотни, временно, стали драгунскими. В таком порядке выступили из Синявино, к обеду достигли место разгрома отряда.
— Здравия, командир, приветствовал меня Трофим с Михаилом. — Задачу выполнили, атаковали на рассвете. Тихо взяли на нож. Пленных горцев нет. Отказались сдаваться. Полон отбили, шестьдесят семь человек. Трое офицеров, все ранены, один тяжело. Остальные целые. Наших побили много. Пехотный батальон, сотня казаков Кизлярского полка, полуэскадрон драгун и два орудия с прислугой. — Вздохнул Трофим. — Пленные говорят отряд горцев не менее двух тысяч, с артиллерией, шесть орудий. Главный Абдулах-амин. Ушли на Грозную. — дополнил Трофима Михаил. Пока я выслушивал доклады, подошёл боец.
— Командир, там тебя капитан раненый спрашивает, просит подойти. Он у доктора. Раздав поручения, подошёл к санитарному фургону. Жданович перевязывал капитана Лесникова из штаба Сунженской линии.
— Капитан, рад вас видеть в здравии. Вы никак ранены? Сидите! — остановил его попытку встать.
— Перелом трёх рёбер справа, сильный ушиб грудной клетки. — Выдал диагноз Жданович.
— Ну это поправимо, главное, что остались живы. — деланно бодро сказал я, чтобы поддержать уныло сидящего капитана.
— Здравия желаю господин полковник. Хочу поблагодарить ваших пластунов за освобождение из плена. По правде сказать, я уже стал прощаться с жизнью, завидуя павшим. — мрачно закончил Лесников.
— Господин полковник, присоединяюсь к капитану. Поблагодарите своих пластунов от моего имени. Мои перспективы были куда мрачнее, учитывая моё ранение. — подал голос штаб-капитан, лежащий в стороне. В грязном, разорванном мундире. Пронзительные серые глаза. Умный и спокойный взгляд, несмотря на тяжелое ранение. — Простите, господин полковник, не представился, штабс-капитан Левашов, начальник штаба второго батальона.
— Что с ним, Николай Иванович? — спросил я у доктора.
— Раздроблено левое колено, в лучшем случае хромота, пожизненно, а так, бог его знает. — тихо выдал свой диагноз Жданович.
— Ладно, рассказывайте капитан, как дошли до жизни такой.
Лесников начал свой рассказ с самого прибытия вестового. Я молча слушал его не перебивая.
— В последний раз видел генерала упавшего с лошади, пересевшего на другого коня и ускакавшего в сторону крепости в сопровождении четырёх всадников. — устало закончил свой рассказ капитан.
— Разрешите дополнить, господин полковник. Я присутствовал когда подполковник Ступин приказал посадить генерала в седло и доставить его в Грозную. На мой взгляд генерал не пострадал сильно при падении, однако он не отдав никаких приказаний молча сел в седло и ускакал прочь. — В последних словах штаб-капитана слышалась скрытая горечь и злость. — Большего добавить не чего, господин полковник. Больно было смотреть, как умирает подполковник Ступин. Он был ранен в живот. Я два года служил во втором батальоне Куринского полка вместе с подполковником.
— Что ж, господа, плохое, думаю, миновало, выздоравливайте. Вынужден покинуть вас, дела.
По дороге к своему импровизированному штабу встретил сотника пятой сотни Юшкина.
— Почему задержался?
— У брода горцы побросали побитых. Наши, Кизлярцы и драгуны, похоронили всех. — мрачно доложил
