Шайтан Иван 7 - Эдуард Тен
В зале поднялся сдержанный гул изумления. Офицеры переглядывались, не веря своим ушам. Наконец, полковник Савинов, собравшись с духом, сделал шаг вперед:— Ваше превосходительство, в вашем личном участии нет необходимости! Позвольте поручить командование подполковнику Ступину — он вполне справится с этой задачей.
— Довольно споров, полковник. Я принял решение, вы остаётесь временно комендантом Грозной. Будьте готовы к нападению. Хотя, это маловероятно.
В десять утра, отряд под командованием генерала Головина выдвинулся в сторону Синявино.
— Вадим Сергеевич, выступайте вместе с отрядом. — Савинов с тревогой смотрел на Лесникова. — Не к добру этот выход.
— Слушаюсь! — капитан Лесников вышел из кабинета начальника штаба.
***
Ибрагим прикорнул у замаскированного ветками орудия рядом с Прошкой. Мысли путались, возвращаясь к одному — предстоящему бою. Какой отряд и в каком числе выйдет из Грозной на выручку, оставалось лишь догадываться.
Их засада была крепка: пять орудий его батареи, пешие поляки и полсотни русских дезертиров да пленных. Даже здесь, в лесу, их разделяла незримая стена. Поляки, молчаливые и собранные, с открытым презрением косились на русских, своих вынужденных союзников. Одни шли в бой за идею, яростно и осознанно, другие — по жуткой необходимости, спасая шкуру. Помимо них, в зарослях затаилась пешая, сборная рота горцев — чеченцы, кабардинцы, кумыки.
Самая близкая точка — участок дороги в двухстах шагах. Орудия были наведены, пристреляны по пустому месту. Ждали. Сегодня.
Чуть ниже, в версте у брода, стоял в засаде конный отряд поляка Яна. А на противоположном берегу, скрытый лесом, покоилась главная сила — две тысячи всадников Абдулах-амина. Куда он обрушит этот удар, Ибрагим не знал. Да и не нужны были ему эти знания. Он лишь надеялся отсидеться на этом берегу, выполнить свое дело и уцелеть.
Где-то около полудня по дороге пронесся всадник, отчаянно размахивавший шестом с привязанной белой тряпкой. Это был условный сигнал от дозорных: колонна вышла и движется в их сторону.
Рядом с орудием, словно из-под земли, вырос чеченец Абаз.— Ибрагим, готовься. Очень надеюсь на тебя и твоих артиллеристов, — тихо, но четко бросил он. Абаз командовал всей засадой, и в его словах чувствовалась тяжесть ответственности.
Ожидание затянулось. Лишь часа через два показался казачий разъезд, проскакавший рысью и скрывшийся вдали. Вслед за ним, поднимая облако пыли, показалась конная колонна казаков в темно-синих черкесках. За казаками, мерно позванивая амуницией, двигались драгуны, а в их голове — группа командиров с эполетами, которые ослепительно поблескивали в лучах солнца. Чуть далее, тяжело ступая, тянулась длинная колонна пехоты.
Орудие Ибрагима было первым в линии. Он, не дыша, следил за «блестящей группой» офицеров. Когда те поравнялись с его позицией, он сунул раскаленный фитиль в запальник. Орудие оглушительно рявкнуло, выплюнув в сторону дороги смертоносный заряд дальней картечи. Тотчас, неровной очередью, грохнули остальные орудия батареи.
Прислуга, относительно быстро перезарядила орудие, вкатив его на прежнюю позицию. Ибрагим сместил прицел вправо и выстрелил по новой цели — скучившейся группе драгун. Батарея отработала очень даже неплохо, выпустив все пять зарядов на ствол, и смолкла. Ее задача была выполнена, и участвовать в дальнейшей бойне смысла не было.
Едва рассеялся дым, на разгромленную колонну стремительно налетела конница Абдулах-амина. Несколько разрозненных групп пехотинцев успели сомкнуться в каре, но форма его была уродлива и ненадежна. Конница проломила его с первой атаки, и началась страшная, беспощадная рубка практически беззащитной пехоты.
Из двух орудий, бывших в колонне, одно было повреждено первым залпом, а второе успело дать один ответный выстрел, прежде чем прислугу изрубили в считанные секунды. Конные горцы прибывали со всех сторон, как саранча, завершая уничтожение разбитого отряда. Абаз с пехотой отправился к броду отдав приказ батарее сниматься, и двигаться след за ними.
Абдулах-амин, воодушевлённый разгромом крупного русского отряда, медленно подъехал к месту недавнего боя. Воздух был густым и тяжёлым, пропитан запахом пороха, пыли и крови. Вокруг, в немых и неуклюжих позах, лежали тела его врагов, что могло быть слаще этого зрелища? Что могло сильнее утвердить его правоту и мощь?
Воины, занятые сбором трофеев, встречали его громкими криками, вскидывая вверх окровавленные шашки. Но имам, кивая в ответ, уже думал о следующем шаге. Почти сразу он отрядил преследовать бегущих остатки отряда под командованием Яна Собеского и около шести сотен Хочара.
Затем его внимание привлекла группа пленных. Более восьми десятков человек. В основном — пехотинцы в изодранных и запылённых мундирах, к ним добавилась горстка казаков и драгун. Четверо офицеров стояли чуть в стороне. Двое из них, тяжелораненые, не могли подняться и лежали на земле, уставившись пустыми взглядами в небо. Все стояли с опущенными головами, охваченные либо стыдом, либо животным страхом. Абдулах-амин молча разглядывал их, наслаждаясь своей полной властью над этими сломленными людьми.
— Анзор, — обратился он к подошедшему нукеру. — Много ли мы потеряли?— Восемь десятков погибших, есть раненые, — тот почтительно склонил голову.
Имам окинул взглядом поле, его лицо оставалось невозмутимым.— Не будем терять времени. Оставь здесь сотню пеших для охраны пленных и сбора добычи. Остальным — немедленно выступать к Грозной. Все селения и станицы на пути проходить быстрым маршем, не ввязываясь в стычки. Главная цель теперь — Грозная.
— Слушаюсь, имам, — Анзор поклонился ещё раз и отошёл, торопливо отдавая приказания, чтобы поднять войско в новый поход.
***
Капитан Лесников сидел, прислонившись к колесу разбитой телеги, и с трудом сдерживал стон. Грудь пылала огнём, каждый вдох давался с хрустом и острой болью. Хотелось пить — до тошноты, до помутнения в глазах. Во время последней атаки его сбила с ног лошадь — чудовищный удар, от которого он потерял сознание. Очнулся он уже тогда, когда всё было кончено. Отряд был полностью разгромлен.
Основные силы горцев ушли в сторону Грозной, оставив для охраны пленных пешую сотню. Те спешно собирали трофеи и готовились наутро уходить в горы. Все, кто мог хоть как-то двигаться, были поставлены на работы. Тяжелораненый подполковник уже скончался, а штабс-капитан с перебитой ногой не мог передвигаться. Лесников и молодой подпоручик, сами едва держась на ногах, кое-как перевязали его и теперь сидели под надзором двух бдительных горцев.
Когда совсем стемнело, пленных разбили на группы и связали. Горцы принялись «ухаживать» за ранеными — добили троих искалеченных казаков. Видя это, один из казаков, коренастый и
