Корпорация Vallen'ok 2 - Сергей Измайлов
— Ну что, малышка, — я потрепал Момо за ухо, — приступим к программе великого переселения. Как говорится, один переезд равен двум пожарам.
Персик, восприняв это как сигнал к игре, схватила носок с ближайшей кучи белья и с торжествующим хрюканьем помчалась к дивану.
— Момо, стоять! — я ринулся в погоню, но она ловко юркнула под стол, оставив меня с протянутой рукой и чувством глубочайшего поражения. Да уж, процесс сбора будет тем ещё мероприятием.
Спустя час, покрытый пылью и собачьей шерстью, я вывалил на диван всё содержимое шкафа. Разбирая найденные вещи, я делил их на три кучки — нужное, сомнительное и за гранью. В первую я определил свои недавние обновки и более-менее пристойное из гардероба прежнего владельца моей тушки (этого было очень мало, со вкусом и аккуратностью у «старого Джуна» были явные проблемы). Во вторую кучу, над которой еще стоило подумать, пошли старые футболки (с надписью «Я люблю Осаку» тоже), коллекция пустых пивных пробок от явно не самых изысканных сортов и старый потрепанный плюшевый пёс. Судя по тому, что он покоился на самой верхней полке, это явно не игрушка Момо, а по потертости, можно было точно сказать, что лет этому экспонату местной кунсткамеры много. Можно было сделать вывод, что это давний подарок. Единственным глазом он смотрел на меня с немым укором.
В третью кучу отправлялось всё, что мой мозг сходу маркировал как мусор. С радостью бы напихал это всё в один мешок и снёс на помойку, но в Японии с этим строго. Тут, пожалуй, самая развитая, равно как и сложная, система сортировки отходов. Сгораемые, несгораемые, пластиковые бутылки, PET-упаковка, банки, стекло, бумага, картон, биоотходы — настоящий ритуал прощания с хламом. Поэтому мусор сначала следовало перебрать по группам, и только потом нести на утилизацию.
— Кто же ты был, парень? — пробормотал я, разглядывая особенно кричащую майку с изображением танцующей рыбы-фугу.
Стиль, достойный слепого панка на кислотном трипе. Момо, утомившись от носка, решила «помочь» по-другому: она забралась в полупустую коробку, предназначенную для кухонной утвари, и улеглась там с видом королевы, созерцающей владения. Я только вздохнул и оставил коробку «Её величеству».
Но самым адским оказался угол за кухонной плитой. Она стояла, словно последний бастион старого Джуна, приросшая к полу за счёт годами копившегося жира и мусора. Я отодвинул ее с титаническим усилием (видимо, ее не двигали со времен основания Токио) и ахнул. За ней скрывался целый археологический слой жизни прежнего меня. Комки пыли размерами с голову младенца, крошки, кажется от печенья, со временем превратившиеся в монолит, но самая главная находка ждала меня дальше. Что-то темно-коричневое, окаменевшее, похожее на сморщенный трюфель.
— И это когда-то было едой? — удивился я.
Я ткнул в объект ручкой швабры. Оно не поддалось, но показалось, что звякнуло в ответ. Скорее всего это пережило бы ядерную зиму. Я с отвращением и маниакальной осторожностью, словно разминируя бомбу, сгреб находку совком прямиком в мусорный пакет для сгораемых отходов.
— Прощай, гастрономический кошмар прошлого, — сказал я, помахав ручкой, — надеюсь этот карпенторовский реквизит не придет за мной в ночи?
Момо, привлеченная возней, сунула любопытный нос в опасную зону и тут же чихнула так, что облачко пыли поднялось к потолку. Я фыркнул.
— Вот видишь, Персик? — сказал я, — это как предупреждение, копаться в прошлом — чихать на будущее. И глотать пыль в настоящем.
К вечеру хаос начал обретать некоторые черты порядка. В углу ждали своего часа две аккуратные коробки с подписью «Важное» (ноутбук, документы, пара действительно ценных вещей) и одна большая сумка с одеждой и бельём. Рядом высилась пирамида разноцветных мусорных пакетов — памятник японскому культу сортировки. Каждый цвет — отдельная судьба и отдельный контейнер. Я вытирал пот со лба, созерцая эту груду ненужных вещей, которые прежний хозяин так бережно и не очень хранил. Бережно, понятно, громко сказано, скорее лениво.
Записи отца я пока оставил на том же месте, решив забрать их в самый последний момент. Хоть меня и обыскивали прежде, сразу после гибели родителей, но продолжающийся интерес и контроль со стороны Vallen вынуждал меня быть по-прежнему осторожным.
— Ну вот, Персик, почти закончили, — Я пнул легонько пакет с мусором. — Выкинем этот хлам и в новую жизнь. Без растянутых треников и каменных печенек.
Момо, развалившись на своем троне-коробке, громко храпела в знак одобрения.
Спускаясь с первым взводом мусорных пакетов к контейнерной площадке у дома, я почувствовал не только усталость, но и странное облегчение. Каждый правильно отсортированный пакет — как маленькое прощание с беспорядком и бесхребетностью прошлого «Я». У контейнеров я старательно рассовал пакеты по нужным секциям, мысленно благодаря японскую систему за ее терапевтический эффект упорядочивания хаоса.
Возвращаясь обратно, я невольно скользнул взглядом по улице. Черный седан, скорее всего принадлежавший корпорации Vallen, все так же дежурил у угла дома, как мрачный страж старой жизни. Я усмехнулся. Пусть дежурят. Скоро их объект наблюдения съедет отсюда, правда я сомневался, что это для них многое изменит. Во всяком случае смогу увидеть, через сколько они объявятся.
Я взглянул на спящую в коробке Момо с умилением. Завтра финальная битва с вещами, но их основной части место на помойке. Новая жизнь начинается, и нести в неё прежние якоря по меньшей мере глупо. Тянуть за собой этот музей человеческой неряшливости? Нет уж.
Я взял на руки свой волосатый кусочек счастья и бережно перенес на кровать. Она фыркнула во сне, устроившись поудобнее. Этот день закончен, посмотрим, что принесет мне следующий.
Проходя с утра мимо кабинета своего босса, Хосино Мичи, я не мог не остановиться. Через приоткрытую дверь был отчетливо слышен сдавленный, дрожащий голос начальника, голос человека, зажатого в угол.
— Да, да, я конечно всё понимаю, — лебезил он, — я понимаю, наши коллеги более нашего загружены. Такая честь, мы обязательно справимся.
Каждое слово давалось ему с трудом, я продолжал стоять и внимать. Кажется, это не тот самый человек, который требовал место для своего протеже, но что-то не менее важное. А предупрежден — значит вооружен, тем более я так и так планировал начать утро с диалога с главлогистом. Мне требовалось согласовать расширение моих прав и возможностей, пора искоренять текущее «двуцарство».
— Мы справимся, Хасимото-сан, — Хосино дышал, как загнанный зверь, — Спасибо, спасибо за доверие.
Раздался звук брошенной трубки, громкий, как выстрел в тишине кабинета, и я незамедлительно постучал в дверь. Стоило мне зайти в
