Деньги не пахнут 5 - Константин Владимирович Ежов

Платонов чуть замер, взгляд его на секунду потускнел, будто внутри шёл быстрый расчёт. Затем прозвучало:

– Примерно три миллиарда.

Воздух в кабинете будто стал плотнее. Пирс не сразу поверил, что расслышал верно. Три миллиарда?

Во время истории с "Эпикурой" фонд "Акула Капитал" оперировал всего полумиллиардом, и то казалось безумной суммой. Если Платонов собирался вложить шесть раз больше… значит, на прицеле гигант.

– Разве не логичнее начинать с компаний помельче? – голос Пирса прозвучал чуть глуше, чем обычно.

Обычно новые активистские фонды начинали с мелких целей: отрабатывали схему, набирали репутацию, укрепляли доверие. Три миллиарда – это был не первый шаг, а прыжок через пропасть.

Но Платонов лишь кивнул:

– Прекрасно понимаю.

Пирс молчал. В голове вертелось одно слово: "Безумец". Это, к сожалению, для него, давно не секрет. Но произнести его вслух казалось бесполезным – предупреждения на таких людей не действуют.

Он лишь тихо вдохнул, чувствуя терпкий аромат кофе и лёгкий гул кондиционера, и отметил про себя: теперь ясно одно – Платонов замахнулся на что-то грандиозное.

Оставалось выяснить, когда именно этот безумный план начнёт движение.

– Может, собрать всех, кто проявит интерес, и устроить встречу? – предложил Пирс, чуть приподняв бровь.

– Когда удобнее?

– Чем скорее, тем лучше. Дело не терпит отлагательств.

– Срочно? – в голосе Пирса прозвучало недоумение. – Ты ведь только начал сбор средств?

Обычно у хедж-фондов есть строго отведённый период для приёма капитала – так называемое "окно подписки". Как только оно закрывалось, новые средства не принимались. Иногда бывали исключения, но такие ситуации усложняли расчёты доходности, поэтому большинство предпочитало действовать по правилам. Для нового фонда нормой считался срок от шести месяцев до года. Даже с репутацией Платонова этот срок можно было бы сократить до трёх–четырёх месяцев.

Однако слова, прозвучавшие следом, выбили Пирса из равновесия.

– Планирую завершить сбор средств за шесть недель.

***

После их разговора в кабинете стало душно. Воздух будто сгустился от накопленного напряжения. Когда дверь за Пирсом закрылась, усталость накрыла волной – гулкую, липкую, словно после долгого перелёта.

Пирс часами убеждал себя, что шесть недель – безумный срок. Голос его постепенно хрип, пальцы теребили край блока для записей, но взгляд Платонова оставался спокойным, почти ледяным.

Он и сам понимал, насколько нереалистично звучало это требование. Но времени не оставалось вовсе. Начинать первый этап клинических испытаний нужно было немедленно. Всё упиралось в проект "Русская рулетка".

Пять десятков пациентов уже были готовы. Как только появятся средства – старт назначен на конец сентября. Но, чтобы вложить деньги в RP Solutions, фонд должен был завершить сбор капитала. И потому срок сжимался до шести недель, как удавка.

Работы предстояло невпроворот: собрать обещанные инвестиции, подобрать команду, запустить процесс. Именно ради этого Платонов вновь появился в стенах "Голдмана" – не как сотрудник, а как человек, пришедший за остатками доверия.

После беседы с Пирсом он обошёл несколько отделов, привычно здороваясь с бывшими коллегами, пахло кофе и пылью от старых ковров, где-то гудели компьютеры.

– Мы закроем старый фонд к концу года, – произнёс он сухо. – Управление прежними активами завершится, новые сделки не планируются.

Но сразу добавил, словно между прочим:

– Тем, кто пожелает вложиться в мой новый фонд, будут предложены особые условия. Для старших аналитиков "Голдмана" – более мягкие.

Так начался вербовочный этап.

Минимальный порог инвестиций составлял миллион долларов – сумма, неподъёмная для большинства. Даже при солидных зарплатах в банке мало кто мог позволить себе вложить такую сумму в один проект. Поэтому порог был снижен до пятисот тысяч – только для сотрудников "Голдмана".

Это решение имело не столько финансовую, сколько репутационную цель. Если бывшие коллеги не вложатся, а внешние инвесторы проявят активность, это вызовет ненужные вопросы.

Когда двери нового фонда распахнулись, Платонов уже собирался заняться другим делом, но его остановил голос из-за спины:

– Кстати, тебе ведь люди понадобятся?

Эта фраза прозвучала как приглашение к игре.

Действительно, без новой команды фонд не просуществует и месяца. А "Голдман" был идеальным местом для охоты за умными головами. Здесь кишело молодыми амбициозными аналитиками, способными превратить хаос цифр в ясную стратегию.

Первым в команду вошёл Добби – незаметный, но упорный специалист, с которым когда-то сложилась неожиданно плодотворная связка.

Затем Платонов обратился к нескольким трейдерам и аналитикам, за которыми наблюдал ещё в бытность в банке.

– Ты серьёзно? Меня? – удивлялись те.

– Если есть интерес, двери открыты.

Для большинства молодых специалистов подобное приглашение звучало как билет в новое будущее. Новые фонды редко могли позволить себе таких людей, но за Платоновым стояла репутация "единорога" с точностью прогнозов под восемьдесят процентов – легенда, укреплённая делом "Тераноса" и вспышками в прессе.

И теперь, когда в коридорах пахло полировкой кожаных кресел, а где-то за стеклом горели огни вечернего Манхэттена, начиналось нечто, что могло стать и новым восхождением, и величайшей авантюрой в его жизни.

Многие видели в этом возможность примкнуть к новой звезде, чьё имя уже начало звучать всё громче на Уолл-стрит. Одни горели энтузиазмом, другие – расчётливо оценивали перспективу, но среди тех, кто изъявил желание присоединиться, оказались и совершенно неожиданные люди.

– Можно и мне с вами? – прозвучало вдруг с характерным, чуть хрипловатым акцентом.

Голос принадлежал Гонсалесу.

Только в его взгляде не было того простого любопытства, с каким обычно приходят в успешные фонды. Там сквозила настороженность, но и азарт человека, привыкшего играть крупно.

– Речь о работе, а не об инвестициях? – уточнил Сергей Платонов.

– А что, нельзя и то, и другое?

– В природные ресурсы инвестировать не собираюсь.

Строго говоря, Гонсалес был сотрудником департамента природных ресурсов и выходцем из южноамериканской горнодобывающей династии. Толку от такого опыта в новом фонде было немного. Но тот лишь равнодушно пожал плечами:

– "Голдман" ведь тоже не за умения меня нанял.

И ведь правда. Люди вроде него ценились не за аналитические таланты, а за связи, за двери, которые могли отворяться одним телефонным звонком. В этом смысле, принять его предложение было не самым глупым решением.

– Если серьёзно настроен,