Том 5. Красный Жрец - Cuttlefish That Loves Diving
Это был опыт, оплаченный многочисленными жертвами Ночных Ястребов.
— Текущие предсказания говорят, что опасности нет, — честно ответил Клейн.
Леонард больше не сомневался. Он огляделся по сторонам:
— Город Чудес... Какой же он огромный... Я имею в виду, такой большой город, даже если мы можем летать, мы и за несколько дней его не исследуем. Или у тебя есть конкретная цель?
Последнюю фразу он произнёс, глядя на Клейна.
Клейн кивнул и указал на огромный дворец высотой более двухсот метров неподалёку:
— Вон там. Если я не ошибаюсь, это должно быть жилище Дракона Воображения Анкевельта.
Это он видел во время Гадания во сне.
Увидев, что у Клейна есть план и, похоже, подсказки от Шута, Леонард немного успокоился. Он посмотрел на серо-белый фундамент под ногами:
— И это божественное царство? Что-то не чувствуется.
В это время Одри, внимательно осмотрев окрестности, неуверенно сказала:
— Кажется, вся здешняя аномалия сосредоточена в том дворце.
Она имела в виду жилище древнего бога, на которое только что указал Клейн.
Глава 1071: Зал Истины
Перед величественным серо-белым дворцом высотой более двухсот метров возвышалось несколько массивных каменных колонн, лишь немного уступавших ему в росте. Они походили на отряд застывших в безупречном строю стражей.
Клейн живо представил, как во времена, когда Город Чудес Ливисед ещё парил в небесах, на этих колоннах наверняка восседали могучие гигантские драконы.
Слуги, или, вернее, божественные прислужники древнего бога.
Подняв голову, он взглянул на распахнутые врата и обратился к Леонарду и Одри:
— Держитесь ко мне поближе. Если что-то пойдёт не так, я немедленно выведу вас из этого книжного мира и верну над серый туман.
Именно эта возможность и была главной причиной, по которой Клейн отважился исследовать это место.
— Хорошо, — Одри и Леонард не стали геройствовать и встали по обе стороны от Клейна, готовые идти с ним плечом к плечу.
Используя способность к полёту в духовной форме, они миновали бесконечные ступени и вошли во дворец через невероятно огромные врата.
Первое, что предстало их взорам — пространство, настолько просторное, что в нём могли бы свободно кувыркаться несколько гигантских драконов, и древние каменные колонны, подпиравшие, казалось, само небо.
По обеим сторонам зала тянулись яркие фрески. Они уходили вглубь, сходясь за обрубленной гигантской колонной, которую не смогли бы обхватить и несколько десятков человек.
Эта колонна стояла в самой дальней части зала, прямо по центру. Ни на что не опираясь, одним своим видом она внушала трепет и ощущение древности, словно окаменевшее божество.
Почти в то же мгновение на колонне проявился серо-белый силуэт.
Его тело было покрыто чешуёй, каждая чешуйка — словно прочная каменная плита. Даже смутные очертания фигуры казались воплощением эпоса.
Дракон Воображения Анкевельт! — едва эта мысль промелькнула в голове Клейна, как в невероятно просторном зале раскатистым эхом прозвучал до боли знакомый голос:
— Дракон Воображения, Анкевельт!
Ошеломлённый Клейн огляделся по сторонам и услышал, как Леонард с искренним восторгом произнёс:
— Глубокий воздух слушал, как Он ехал; и тихий ветер едва дышал от страха…¹
…у этого парня ещё есть настроение стихи цитировать, интересно, чьи… — Клейн повернул голову к Леонарду.
И тут же услышал эхо:
— У этого парня ещё есть настроение стихи цитировать, интересно, чьи…
На лице Леонарда отразилось изумление. Он плотно сжал губы и принялся отрицательно качать головой.
Но в следующую секунду рядом с ним раздался голос:
— Я ничего не говорил!
Что происходит? Странно… — пока Клейн размышлял, он осознал, что тот до боли знакомый голос принадлежал ему самому.
И он вновь пронёсся по залу, повторяя мимолётную мысль Клейна.
Затем раздался нежный, мелодичный голос Справедливости Одри, в котором слышались нотки бормотания:
— Этот… этот зал заставляет наши мысли проявляться вокруг нас, даже материализоваться? Ух… Когда я увидела эту гигантскую колонну, я как раз представляла себе, как выглядел Дракон Воображения Анкевельт, взяв за образец того ментального дракона, что видела раньше… Почему все мои слова… нет, как и ожидалось, «зал» произнёс их вслух…
Вот оно что. Хорошо, что я не думал ни о чём странном. Так, нужно собраться с мыслями, собраться с мыслями… — Клейн попытался сосредоточиться с помощью Медитации, чтобы не позволить мыслям разбегаться.
Одновременно с этим рядом с ним почти синхронно прозвучали соответствующие слова:
— …собраться с мыслями, собраться с мыслями, собраться с мыслями…
— Так вот что у господина Мира на душе. Словно первоклассник, без конца повторяет себе, на что нужно обратить внимание. А ещё, он медитирует на… наложенные друг на друга сферы света! Как красиво… Нет, нет, я так не думала и никогда бы вас так не описала, господин Мир, правда! — видя, как её истинные мысли постоянно раскрываются, Одри не выдержала, и уголки её губ поползли вверх.
Что до Леонарда, то вокруг него уже вовсю раскатывалось «ха-ха-ха».
Эти двое… нет, почему «двое»? Нужно быть вежливым, вежливым… — слушая свои мысли вслух, Клейн беспомощно вздохнул. — Это место идеально подходит для игры в «Правда или Действие». Может, так его и назвать… Зал Истины…
— Что это за игра? — Одри даже не пришлось открывать рот, чтобы выразить своё любопытство.
— Наверное, её изобрёл император Розель… Мне нужно быть осторожнее, не думать о том, о чём не следует. Чёрт, без Медитации так трудно контролировать беспорядочные мысли… — отвечая, Клейн по привычке мысленно предостерёг себя, но зал вновь безжалостно его предал.
На этот раз Одри тоже рассмеялась вслух:
— Ха-ха, у господина Мира есть и такая сторона, а я раньше и не догадывалась…
— Ха-ха-ха, Клейн, вот ты и попался! Ой, что я сказал… — Леонард резко вскинул правую руку и зажал себе рот.
Как и ожидалось, он услышал «вопрос» госпожи Справедливости:
— Клейн?
А также чьё-то ворчание:
Может, только превращение в марионетку заставит этого парня прекратить думать о всякой ерунде? Постойте, о чём это я? Фух, спокойно, спокойно…
Клейн глубоко вздохнул и постарался сосредоточиться на деле:
— Давайте сначала посмотрим, о чём рассказывают фрески. В древности настенная живопись была очень важным способом ведения летописи и часто содержала множество сведений…
Предлагая это, он услышал, как Одри, посмеиваясь, подумала:
Клейн — это настоящее имя господина Мира? Нет, не стоит об этом много думать,
