Том 5. Красный Жрец - Cuttlefish That Loves Diving
Внезапно его осенило:
Предыдущая владелица книги-путеводителя, вице-адмирал Айсберг Эдвина, — член Церкви Знаний, верующая в Бога Знаний и Мудрости;
Бог Знаний и Мудрости — это почти наверняка один из Королей Ангелов, служивших Древнему Богу Солнца, Ангел Мудрости;
А из религиозных текстов Третьей Эпохи и исторических личностей Второй Эпохи можно с полным основанием предположить, что тот Ангел Мудрости, скорее всего, и есть Дракон Мудрости Гераберген!
Он — бог-слуга Дракона Воображения Анкевельта, высокопоставленный представитель расы драконов!
Это... Значит, информацию о том, что Путешествия Гроселя появились после исчезновения Ливиседа, передал Бог Знаний и Мудрости каким-то способом, заставив Волшебное Зеркало поверить в это? Если Он действительно тот Дракон Мудрости, значит, Он — непосредственный участник событий, и в то время Его статус был уже очень высок. Его знание дела определённо превосходило знания Гроселя и Сиатас... Но как тогда объяснить видения, которые я видел во время гадания над серым туманом? Я до сих пор вспоминаю, и у меня начинает болеть голова. Я видел именно Дракона Воображения, этого древнего бога... — Клейн, с одной стороны, почувствовал прозрение от того, что связал все ниточки воедино, а с другой — погрузился в ещё большее недоумение.
Он раз за разом подбрасывал монету и быстро пришёл к некоторым предположениям:
Раз уж Город Чудес Ливисед был создан воображением, то после его исчезновения что мешало ему вообразить новый?
Может, первоначальный Ливисед был помещён королём драконов Анкевельтом в эту книгу, а тот, что существовал после, был Его новым творением?
Он обманул всех драконов, но не смог обмануть того, что славился своей мудростью?
Если это правда, то Городов Чудес Ливисед на самом деле было два, и здесь — самый первый, самый древний...
Но тут возникает другой вопрос: почему Дракон Мудрости сам не вошёл в этот книжный мир? Даже если Он и не Зритель, с Его девизом «Всезнание — это всемогущество», у Него должно было хватить способностей и уровня, чтобы исследовать это место...
Может, Он уже давно здесь бывал, но не потревожил ни одного обитателя книжного мира и по каким-то причинам оставил этот Город Чудес здесь?
Пока в голове Клейна роились мысли, Звезда Леонард, державший руки в карманах, посмотрел на него, затем на Справедливость, которая тоже долго молча смотрела вниз, и решил нарушить тишину:
— Город, конечно, величественный и грандиозный, и явно построен не людьми или человекоподобными существами, но зачем так долго на него смотреть? Вы же не архитекторы.
Клейн собрался с мыслями и искоса взглянул на Леонарда:
— Это, весьма вероятно, Город Чудес Ливисед Дракона Воображения Анкевельта. В некотором смысле — божественное царство древнего бога.
Конечно, если существовал второй Ливисед, то здешнее место не было божественным царством в полном смысле этого слова.
— Божественное царство... — зрачки Леонарда расширились, и он повторил ключевое слово.
Справедливость Одри тоже пришла в себя и тихо прошептала:
— Это действительно Ливисед?
— Это лишь возможно, — Клейн, уже успокоившись, коротко ответил. — Он не парит в воздухе, как в легендах, а покоится на дне моря коллективного бессознательного, так что трудно сказать, настоящий он или нет.
В этот момент Леонард наконец совладал с собой. Он снова посмотрел на величественный город в «глубоководном каньоне» и с самоиронией усмехнулся:
— Не думал, что однажды побываю в божественном царстве древнего бога...
Откровенно говоря, если бы здесь не было Справедливости, он бы не удержался и заметил, что жизнь Клейна «богата и разнообразна».
С тех пор, как он снова встретил своего бывшего товарища, он не только видел двух сыновей божьих, Королей Ангелов, но и попал в волшебный книжный мир и обнаружил город, похожий на божественное царство древнего бога.
Это было во много раз интереснее, чем всё, что с ним случилось за последний год, и уровень был несравнимо выше!
Конечно, и опаснее во много раз.
Сказав это, он поднял голову, посмотрел на плавающие над ними «световые тени» и задумчиво спросил:
— Как отличить настоящее море коллективного бессознательного от воображаемого?
Это было продолжение вопроса о подлинности Ливиседа.
Справедливость Одри, подумав, неуверенно ответила:
— Никак. Или, вернее, здешнее море коллективного бессознательного тоже настоящее. По сути, коллективное бессознательное — это осадок и накопление сильных эмоций и ощущений. Люди этого мира, возможно, и вымышлены, но их переживания, их чувства, их радость, гнев, печаль, боль, счастье — всё это происходило на самом деле...
Говоря это, Одри замолчала. Она смутно что-то уловила, но не могла выразить это словами.
В этот момент Клейн вдруг заговорил:
— Предмет, который Он вообразит, непременно обретёт форму. Царство, которое Он выдумает, непременно явится в материальном мире...
Под эхо его голоса Клейн убрал золотую монету и прыгнул в «глубоководный каньон». Его чёрный плащ взметнулся.
— Будущее, которое Он провозгласит, непременно настанет, став реальностью...
Пока его фигура планировала вниз, донеслись последние слова.
Изумрудные глаза Одри сначала были полны недоумения, но затем засияли. Следом она тоже «прыгнула» к Городу Чудес.
— Не проверив уровень опасности? Это же может быть божественное царство древнего бога! — ошеломлённо крикнул им вслед Леонард.
По правилам, которым его учили, это было нарушением протокола действий.
Когда это у тебя успело сложиться ложное впечатление, что я не провёл гадание? Просто ты не заметил моих незаметных движений. Я только что убрал монету... К тому же, моё предчувствие опасности молчит... И ещё, если мои догадки верны, то Дракон Мудрости Гераберген уже бывал здесь. Если бы тут были какие-то активные опасности, Он бы давно с ними разобрался... Если бы здесь не было Справедливости, я бы не удержался и высказал тебе пару ласковых... — Клейн, мысленно отпуская шпильки, корректировал направление и скорость, пролетая между огромными, почти стометровыми колоннами, и, снижаясь, опустился на серо-белую землю.
Сейчас он был в духовном теле и, естественно, мог летать.
Через две-три секунды рядом с ним приземлилась Справедливость Одри в серебристо-белой маске.
Одри подняла голову и несколько секунд была потрясена величием колонн и дворцов, прежде чем сказать:
— Вблизи и издали — совершенно разные ощущения... Возможно, именно так чувствует себя мышь в Баклунде...
Пока она говорила, спланировал и Леонард. Он повернул голову к Клейну.
Он не то чтобы не доверял Клейну и не знал о его осторожности. Просто при совместных действиях
