Том 5. Красный Жрец - Cuttlefish That Loves Diving

…неудивительно для Психиатра, как быстро она пришла в себя… — тут же подумал Клейн.

Точно, господин Мир не такой холодный, каким кажется. Он тихонько бормочет себе под нос… Ох… я ничего не говорила! — едва эта мысль промелькнула у Одри, как она тут же решительно её отвергла.

Рядом с Леонардом тоже раздался голос:

Маскировка Клейна под Германа Спэрроу весьма неплоха. Почти все, кто его знает, верят в его жестокость и безумие. Хе-хе, кто бы мог подумать…

Мысли Леонарда уже готовы были унестись вдаль, как их прервал резкий окрик:

— Заткнись!

Он взглянул на Клейна в образе Германа Спэрроу, развёл руками и, с трудом сдерживая смех, произнёс:

— Видишь, это уже недостаточно жестоко, не так ли?

— Жестоко? Так я сейчас прижму Незатенённое Распятие к твоему лбу! Если Потусторонняя Черта не нужна, пожертвуй её тем, кто в ней нуждается! — не имея возможности контролировать мысли с помощью Медитации, Клейн отреагировал инстинктивно.

— … — Одри перевела взгляд с господина Мира на господина Звезду, и её внутренний голос тут же защебетал: — Так вот сколько драмы в их головах… Раньше я видела это только у господина Звезды, но и подумать не могла, что под покерным лицом господина Мира скрывается… эм, Джаинт, Бос, Минни…

В решающий момент уже опытная Одри прервала поток мыслей, заставив себя перечислять имена.

— Это ещё кто такие? — внимание Леонарда тут же переключилось.

— Это мои охотничьи собаки и лошади, — очень вежливо ответила Одри.

Одна охотничья собака стоит 450 фунтов или больше… — Клейн внезапно вспомнил, как после покупки поместья Мейгур дворецкий Вальтер предложил приобрести свору гончих.

Почему господин Мир первым делом подумал о цене? — в голове Одри промелькнул этот вопрос.

Леонард скривил губы и, даже не открывая рта, ответил:

— Разве это не нормально? Он всегда был немного прижимистым в таких вещах, я помню…

Не успел он «договорить», как Клейн кашлянул:

— Продолжим исследовать другие места, а эксперимент с фресками оставим на потом, если будет время. Эх, в этом зале так легко всё запутывается. Стоит отвлечься, и внимание тут же переключается на личные тайны каждого…

Услышав его ворчание, Справедливость Одри и Звезда Леонард, сдержались они или нет, рассмеялись вслух — это не зависело от их воли.

Видя, что господин Мир явно не хочет, чтобы ситуация вновь вышла из-под контроля, Одри подняла голову, устремив взгляд в потолок, и вернула внимание к делу:

— Правая фреска управляет книжным миром, левая, кажется, влияет на реальность… А что будет, если нарисовать что-то на потолке?

У Клейна тут же возникла догадка:

Власть Дракона Воображения охватывает как минимум три аспекта: воображаемое царство непременно сойдёт в материальный мир; предсказанное будущее непременно сбудется и станет реальностью; воображаемые предметы непременно материализуются… Первое отчасти соответствует правой фреске, второе — нашим догадкам о левой. Не может ли пустое пространство на потолке дворца быть связано с третьим аспектом?

— То есть, если нарисовать там воображаемый предмет, он материализуется, и им можно будет пользоваться? — Одри без труда поняла, что имел в виду Мир Герман Спэрроу.

— А если я нарисую Дракона Воображения? — «задал» вопрос Леонард.

Клейн снова бросил на него взгляд:

— Во-первых, для этого тебе нужно было видеть Дракона Воображения до того, как он потерял контроль и распался. Во-вторых, ты должен быть в состоянии воспроизвести основные детали его тела. И в-третьих, ты должен уметь рисовать.

— …Сейчас я не умею, но это не значит, что не научусь в будущем. Могу нанять репетитора по рисованию, — «пробормотал» в ответ Леонард. — И что значит «основные детали»? Строение тела или символы и знаки, являющиеся проявлением его божественности?

В этот момент Одри поджала губы, чтобы сдержать рвущийся наружу смех, а затем «сказала» с лёгкой весёлостью в голосе:

— Я умею рисовать.

Это был один из базовых навыков для благородной дамы, и Одри в этом деле была весьма талантлива.

— Хорошо, попробуем позже, если будет время, — кивнул Клейн и направился к гигантской колонне в дальнем конце зала.

Он планировал сначала составить общее представление об этом месте, а уже потом думать о более глубоком исследовании.

Между тем, вопрос Леонарда навёл его на другие мысли:

Символы и знаки, являющиеся проявлением божественности… Они содержат огромное количество сложных знаний, из которых, выдержав их воздействие, можно извлечь формулы зелий, информацию о Потусторонних способностях… Но что можно было получить, если взирать на полубога или даже древнего бога и не умереть до появления первой Скрижали Богохульства? В те времена ведь ещё не было понятия «формула зелья»… Может, эти знания содержатся только в божественности мифических существ, которые шаг за шагом продвигались по Пути зелий? Или же после появления формул зелий, соответствующие знания стали оседать в божественности любых мифических существ, независимо от способа их продвижения? Если мои догадки верны, это значит, что знания в божественности могут меняться, их можно дополнять… Способен ли ангел Пути Мародёра изменять эти знания или даже полностью их удалять?

Господин Мир размышляет о таких глубоких вещах, на таком высоком уровне… — не удержалась от «восхищения» Справедливость Одри.

Леонард тоже не смог сдержать внутренний голос:

Вот оно как? Надо будет спросить старика… Клейн, этот парень, много знает… Его образ Германа Спэрроу не совсем уж и маска. По крайней мере, эта глубина, похоже, свойственна ему самому…

— Спасибо за комплименты, а теперь хватит! — Клейн, держа в одной руке флакон с кровью, а в другой Незатенённое Распятие, насильно прервал поток мыслей и устремил взгляд на «трон» древнего бога неподалёку.

Сейчас они находились в духовной форме. Хоть зал и не давал им летать, их максимальная скорость всё равно была намного выше, чем в человеческом обличье.

Только теперь Клейн заметил, что за гигантской колонной, служившей, по-видимому, седалищем Дракону Воображения, был тёмный, уходящий вниз проход.

Ничего не видно, вот бы был свет… — невольно подумала Одри.

И тут же в проходе вспыхнул чистый, мягкий свет, осветив его до самого дна.

Даже не входя внутрь, Клейн, Леонард и Одри увидели в конце прохода двустворчатую древнюю бронзовую дверь.

Дверь была испещрена бесчисленными, неописуемыми символами, которые, словно цепи, уходили вглубь, как будто что-то запечатывая. Она производила гнетущее и таинственное впечатление.

В Городе Чудес расы драконов, в обители древнего бога, за его троном, находилась дверь, похожая на печать.

Почти в