Ош. Жатва. Том 1 - Артём Александрович Мичурин
— Эй, — нежно пнул я трясущийся комок под ногами. — Вставай, приехали.
Волдо боязливо поднял голову и огляделся:
— Больше никого?
— Тебя заклинило что ли? Бери меч, дурные головы сами себя не отчекрыжат.
— Кошмар, — обозрел пацан мясную поляну. — Как вам удалось справиться в одиночку?
— Я был не один.
— Ах да, Господь...
— Не богохульствуй! — я сам не понял, как острие клинка оказалось возле шеи Волдо, и попытался сделать вид, что контролирую ситуацию: — Ха! Купился. Не ссы, малец, дядя Кол убивает только плохих парней. Давай, за работу. Апостол Пётр уже заждался.
Глава 25
Остаток ночи прошёл спокойно. Покидав части тел в кусты, мы в две смены покемарили у костра и на утро с налитыми кровью глазами, но хотя бы не падающие из седла продолжили путь. Единственным, кто хорошо отдохнул, был Красавчик, нагнавший нас задорной рысью. Наверное, отодрал какую-то несчастную зверушку.
Судя по карте, поместье Ренарнора было уже неподалёку, и мне не терпелось повидаться со старой знакомой. И не только по причине проклятия. Её богомерзко прекрасное лицо засело у меня в памяти, как клещ под залупой. Эта улыбка на фоне кувыркающейся в воздухе головы... Так мило, чёрт бы её подрал.
— Что ты знаешь о баронессе Арабель де Монжу? — огорошил я Волдо нежданным вопросом.
— Я? Не больше вашего. Так же видел мельком на балу, и от Сезара про неё слышал.
— Да брось. В жизни не поверю, что чернь не перемывает кости местной знати. А баронесса была близка с Ройтером, к тому же весьма и весьма заметна. Наверняка про неё ходит уйма сплетней.
— Сплетни — не мой удел.
— Я тебя умоляю. Ты что ли из тех, кто считает сплетни исключительно бабьим досугом? Открою секрет — все любят сплетни. Просто, одни называют их новостями, другие — надёжными сведениями, а некоторые даже разведданными. Так что давай, зачитывай донесение.
Волдо шумно вздохнул и начал доклад:
— Это просто досужие разговоры...
— Вот, точно! Совсем забыл. Извини, продолжай.
— Ну, болтают, что баронесса де Монжу приходится кровной роднёй Ройтеру, и при этом...
— Что?
— Ну, это самое.
— Они ебались?
— Пресвятая Амиранта... Почему из всех слов вы всегда выбираете самые грязные?
— Ах, простите мою испорченность. Они находились в романтических отношениях, развивающихся наперекор общепринятым нормам морали?
— Да. По крайней мере, так говорят.
— На балу мне не показалось, что они это хоть как-то скрывают. С другой стороны — почему бы и не засадить сестрёнке, да ещё такой. Что? У меня нет родственников, я без понятия, как там дела делаются. Рассказывай дальше.
— А больше и нечего рассказывать.
— Серьёзно? Больше никаких грязных инсинуаций? Считаю, такая дама достойна много большего.
— Она не так уж часто посещает Шафбург, чтобы её обсуждали без остановки. Да, стоит ей показаться на улицах — пищи для разговоров будет на неделю. Но это две-три недели за год.
— Так баронесса у нас затворница?
— Шафбург не единственный город в округе.
— А как часто Ройтер давал балы, чаще двух-трёх раз в год?
— Значительно чаще.
— Хм, либо его компания была ей не так уж приятна, либо у неё были развлечения поинтереснее блистательных светских раутов с валом изысканных жратвы и бухла. Охраны в поместье много? Ладно-ладно, незачем так закатывать глаза.
— Вы решили проникнуть туда тайком, или силой? Может, сразу подожжём, чтобы время не терять, она сама и выйдет?
— Для начала попытаемся зайти с парадного хода, а дальше будет видно. Хотя, твой план мне нравится.
Лес висельников остался позади, и перед нами до самого горизонта раскинулась холмистая пустошь, поросшая жёсткой зеленовато-бурой травой и редкими, будто заплутавшими здесь деревьями. Не встречающий преград ветер свободно гулял по холмам и гнал низкие облака, расцвеченные клонящимся на закат Рутезоном. Я не сразу заметил вдалеке небольшую рощу и что-то напоминающее крыши среди деревьев.
— Кажется, почти добрались.
— Вы о чём? — вопросил мой подслеповатый оруженосец.
— Пришпорь-ка свою клячу. Не хочу беспокоить даму в слишком поздний час.
Это не помогло, до рощи мы добрались уже затемно. Иногда сам удивляюсь собственному зрению. И хоть с оценкой расстояния оно меня подвело, с крышами не обмануло. Старая роща действительно скрывала в своём чреве внушительных размеров особняк. Вот только выглядел он совсем нежилым.
— Лисья нора, — задрал Волдо голову, читая надпись над огромными распахнутыми воротами из затейливо гнутых металлических прутьев, захваченных разросшимся вьюном. — Почему они не заперты в такой час? Не нравится мне это.
— Тебе всё не нравится. Но тут ты прав, мой юный параноидальный друг, не так я представлял себе резиденцию светской львицы.
Идущий подле меня Красавчик тоже был не в восторге. Он явно что-то чуял, и это его тревожило. А тревожность у Красавчика вызывают только две вещи — медведи и угроза, которую нельзя растерзать.
Несмотря на запущенность и одичалость, при внимательном рассмотрении было видно, что окружающая поместье роща когда-то была небольшим парком. В заросших кустарником просветах читались расходящиеся от центра лучи-аллеи. То тут, то там на глаза попадались полуразрушенные покрытые лишайником статуи и скамейки. Под саваном плюща притаились беседки и фонарные столбы, давно позабывшие о свете. Но всё же в этом царстве запустения и тьмы тлела крохотная искорка жизни — под самой крышей кажущегося мёртвым особняка. До того слабая, что даже я не сразу её заметил. Возможно, свеча в глубине комнаты с окнами, завешанными тяжёлой портьерой.
— Нет, — пресёк я попытку своего оруженосца зажечь фонарь.
— Я себе тут шею сверну впотьмах.
— Ничего, вправлю. Лошадиную жопу видишь?
— Худо-бедно.
— Вот её и держись.
— Вы хотите войти в дом? Но зачем? Здесь явно никого нет и уже давно.
— Ошибаешься.
Особняк был шикарен. Но именно что был. Долгие годы
