О бедном мажоре замолвите слово 3 - Виталий Сергеевич Останин
Год шел за годом, Анастасия Ильинична обещала вот-вот выделить своему верному Володеньке крупную беспроцентную ссуду на свое дело, но по факту — не хотела лишаться умелого и преданного помощника. Фактически, кормила завтраками, говоря, что вот после этого званого вечера уж точно! Не оставь только старушку, помоги!
Какое-то время морковка перед носом ослика работала, ну а потом Володя стал обижаться. Он уже понимал, что никогда не получит желаемого, и решил взять судьбу в свои руки. Графини богатые, думал он. Они не обеднеют, если он возьмет немного. Только то, что ему и так причитается. Деньги или драгоценности — не важно. Он в любом случае это заслужил. Воронцовы были ему должны!
— Володя!.. — растерянно протянула в этот момент Анастасия Ильинична. — Как же так! Как ты мог?
— А чего вы ждали, ваша светлость? — огрызнулся уже немного вернувший себе самообладание Кузовкин, хотя скорее это было отчаяние смертника. — Что я вам буду до старости служить? И верить, что однажды вы все же решите меня облагодетельствовать? Я семь лет на вас горбачусь! Семь лет! Молодость мимо прошла, а вы так и не удосужились выполнить свое обещание!
Бросив взгляд на младшую из сестер, я увидел, как на ее лице промелькнуло выражение вины. Она поняла, что своим бездействием, желанием продлить удобное сотрудничество, она сама толкнула ассистента на кражу.
Вот только я так не считал — никогда не исповедовал принципа о том, что соблазняющий также виновен, как и соблазненный. Своя башка на плечах есть или нет? Отдал власть в руке старушке, а потом обижается, что его использовали! Так ты позволил, але! И нет у тебя никакого морального права брать за это плату.
Вот только люди мало что умеют делать насколько хорошо, как оправдывать свои поступки. Кузовкин, успокоив свою совесть, начал действовать. Для него, вхожего в поместье в любое время дня и ночи, имеющего контакты со слугами, выяснить месторасположение сейфа и ключа от него, не составила никакого труда. Осторожный вопрос тут, намек здесь, случайная оговорка там. Он сумел узнать, что хозяйки редко заглядывают в тайное хранилище, и справедливо полагал, что хватятся похищенного не скоро.
Вскоре, он был готов к краже, осталось лишь выбрать время. И оно настало три недели назад. Вот только к тому, что вместо шкатулки с драгоценностями или перевязанных лентами пачек хрустящих банкнот, внутри сейфа окажется потертая кожаная папка, в которой находятся от руки заполненные листы бумаги и древний даже на вид манускрипт с арабским письмом, вор оказался не готов.
Кузовкин сперва хотел оставить все, как есть. Поискать ценности в другом месте — наверняка ведь графини имеют и другие тайники в таком огромном доме. Надо лишь еще немного поспрашивать. Но потом решил, что абы какие бумаги хранить в надежном сейфе не станут. А раз хранят, то значит они обладают нешуточной ценностью. Нужно лишь найти человека, который сможет за них заплатить.
— Я отнес их одному букинисту, — глухо продолжил он свой рассказ. — Не все, несколько листов, чтобы хоть как-то понять, что оказалось у меня в руках. Тот ничего мне не сказал, попросил подождать консультаций с коллегами… А потом появился он, Клейн.
Тут я подумал, что Роберт Леопольдович не просто посредник. То есть, не рядовой «посланец сил, пославших его», пусть и высокооплачиваемый, а вполне себе самостоятельный игрок. Который не просто способен доставить посылку до адресата, будь она материальна или же всего лишь словесной формой. Он еще и сам создавал сделки. Раскинул свои сети по всей стране, и когда кто-то вроде букиниста начинал задавать вопросы, появлялся, как чертик из коробочки.
Он явно обладал хорошими связями во многих теневых сферах. И на него имели выходы те, кто желал продать или купить то, что в супермаркете или «Товарах для дома» не найдешь. Куда более разносторонний старикан, чем я думал сначала.
— И что? Предложил купить?
— Да, — Кузовкин шмыгнул носом. — Но не купить, а найти покупателя на товар. А потом, через несколько дней, появился здесь, в Ялте, и сообщил, что готов к сделке.
— И бумаги уже у него? — Софья Ильинична впервые за всю нашу беседу раскрыла рот. И задала самый важный вопрос.
— Он сказал, что это стандартная схема, — начал оправдываться Володя. — И деньги за товар, и сам товар находятся у него, чтобы ни у одной из сторон не возникло ненужных искушений. Получив деньги, он забирает свою комиссию и отдает их мне. А бумаги — покупателю.
— И сколько ты запросил за наше семейное наследие? — снова сурово вопросила старшая из графинь.
— Двадцать миллионов, — едва слышным голосом произнес франтик.
— Мерзавец! — тут же припечатала младшая. — Как ты мог!
Не дожидаясь, пока разговор пойдет на второй круг, в котором стороны начнут выяснять кто больше виноват, я быстро спросил.
— Деньги ты уже получил?
— Нет. Сделка еще не состоялась.
Аж от сердца отлегло. Если Кузовкин не получил деньги, то и покупатель не забрал еще документы Воронцовых. А это, в свою очередь означает, что архивы все еще у Клейна. И их можно вернуть.
— Звони ему и говори, что сделка расторгнута, — потребовал я.
Насколько я понимаю эту схему, такое возможно. Иначе посредники бы просто не смогли существовать. Отказа вернуть товар равен грабежу, а это уже урон по репутации. В теневом мире она стоит дороже денег.
— Я… — промямлил Кузовкин. — Дело в том, что он предупреждал о подобном. Ну, если я вдруг передумаю…
— И что? Сказал, что не вернет? — сузила глаза Аника.
Она большей частью молчала, хотя именно ее тайна личности находилась под угрозой. И она пострадает больше других. Но держалась, не позволяла себе психовать. А тут вдруг словно прорвалось все сдерживаемое напряжение.
— Н-нет! — Володя от ее взгляда даже съежился. — Он сказал, что такое в его практике случается. Но я буду должен заплатить сумму, равную его комиссии.
— И сколько же он берет? — это уже я заинтересовался.
— Пятнадцать процентов от сделки… — глядя в пол ответил воришка.
Я, кстати, не слишком хорош в математике. Пока в уме пытался посчитать сколько будет пятнадцать процентов от двадцати миллионов, все уже успели это сделать, и даже ахнуть.
— Три миллиона! — возмутилась Софья Ильинична. — Неслыханно!
Ну да, три миллиона, точно — я только закончил подсчеты. А Клейн, блин, красавчик! При любом раскладе при деньгах остается. Эх, не туда я работать пошел!
— Не кудахтай, Софа, — вдруг очень жестко произнесла Воронина. — Это вы, две курицы, хранили бомбу, которая может уничтожить и меня и
