Василий Кошанский. Здравствуй, мир! - Фохт
— Науськали его. Там Мурлянский ошивался, причём Окуньковы его не звали. Сам нарисовался, что не сотрёшь. И хрен помощника министра выгонишь… Эти «М» совсем стыд и страх потеряли, — Яроцап был сердит, так как мои успехи на тренировке его не сильно радовали.
Теория с практикой упорно расходились. Магическая сила была крайне своевольна и независима от моих желаний. Так что лупить Акакия предстояло всё теми же мелкими фиолетовыми фаерболами. Зато удалось обучить меня элементарным способам самозащиты, доступным боевым магам. К вечеру стал получаться очень приличный воздушный щит, из которого временами вырывались языки тёмного пламени. Не знаю, насколько он был эффективен, но эффектен без сомнения.
Эдик сам объявил себя вторым секундантом и занялся выяснением дороги к месту сражения. Пушехвостов любил «хождение в народ»: то бишь в трактир у большого тракта. Там со знатоком болот и познакомился. Мы с Чижиком были настроены весьма скептично, однако, переговорив с проводником, я понял, что он — бывший монах той обители и в своё время не раз ходил на болота за тритонами. Их яд был ингредиентом многих лекарственных снадобий.
Под руководством проводника нам к утру вытесали длинные шесты, чтоб прощупывать почву и опираться на них при прыжках по кочкам.
Вечером накануне дуэли Назар привёз из Кошанского мой охотничий костюм. Бабушка, занятая подготовкой визита в столицу, не придала большого значения тому, что мы с папенькой вторые сутки днюем и ночуем у Кысяцкого.
Ужинали почти в полном молчании: папенька и Яроцап очень сильно переживали за меня. Отправиться с нами они не могли, и это их удручало.
— Если что с Васенькой случится, я… я всех котят Фомкиных передушу! — отец нервно опрокинул в пасть рюмку настойки, которой моя бабушка потчевала близких друзей дома. Закон о монополии Патриархии на валериану был принят недавно, при недоброй памяти канцлере Мурлынове, а потому по старинке во многих поместьях, удалённых от столицы, все ещё делали свои наливочки. Бабуля хранила верность традициям и рецептам, так что погреба Кошанских не пустовали и были в чести у многих соседей.
— Папенька, обещаю, я отстаю имя Кошанских. И не позволю Акакию унаследовать нашу фамилию!
Я решил про себя, что, когда станет совсем туго, применю гаситель. А дальше буду действовать по обстановке. Если дуэль была официально объявлена магической, то придушить противника лапами уже не дозволялось.
Поцеловавшись с папенькой и обнявшись с Яроцапом, я ушёл в приготовленную для меня комнатку и наконец выполнил то, что давно собирался сделать, — сжёг чёртову книжечку Масянского. А затем завалился спать.
Чижик ночевал за стенкой, но кажется, колобродил до восхода солнца. Когда я встал, он, уже полностью одетый, ждал меня у двери. Я быстро собрался, спрятал в кармане гаситель.
Несмотря на ранний подъем, аппетит мой не дремал, но времени на завтрак не оставалось. Я попросил слугу приготовить мне бутерброды в дорогу. Провожать нас никто не вышел — это считалось дурной приметой.
Эдик присоединился к нашей процессии на перекрёстке. Было решено, что козлов мы оставим у кромки болот; специально взяли козлятника Лешку, чтоб приглядел за животинками. Пока же он тащил наши шесты.
На котячьей мордочке Чижика отражалась его обеспокоенность, но ехали мы молча. Когда подъезжали к лесу, друг обратился ко мне:
— Если Акакий устроит какую-то подлянку, я, честное слово, ему по-настоящему под дверью навалю! Ещё и всех приятелей позову. Хрен откопается!
— Спасибо, брат! — поблагодарил я его на полном серьёзе. Это была любимая угроза Андрюши. Пару раз услышав её ещё в академии, я думал, что это чуть ли не котовий обычай, но, слава Котоотцу, всё ограничивалось словами. Однако уверен, если б я пострадал на дуэли, Чижик выполнил бы своё обещание.
У самого леса нас нагнала Татьяна. На крупном верховом козле она держалась с ловкостью джигита. Брючный костюм ей очень шёл. Мне почему-то вспомнился фильм «Гусарская баллада». Нас всех изумило её появление.
— Позвольте мне сопровождать вас, Василий Матвеевич! Я не могла спокойно спать, зная, что вы в опасности! А папенька говорит, я приношу удачу. Меня всегда как талисман он берет на все сложные встречи. И знаете, нам недавно на суде просто необъяснимо повезло!
Она смотрела на меня с таким искренним чувством, что я согласно кивнул ей и попросил Чижика приглядывать за нашей спутницей. Андрюшу чуть не разорвало от счастья, он надулся, как мышь на крупу, но спорить не стал.
Вооружившись шестами, мы следом за нашим Сусаниным отправились к месту встречи — на небольшой островок в самом сердце Адской трясины. Андрюша вёл Татьяну, Эдик страховал их, а я беспечно скакал следом за проводником. По моим внутренним ощущениям, море было мне по колено, а уж болото — всего лишь по щиколотку. И это я даже к бабушкиной наливке не прикасался. Возможно, именно гаситель в кармане и грел мою кошачью душу. Мурлынов во мне молчал — может, искал пессимистично новое прибежище.
До островка мы добрались без приключений ровно к назначенному часу. Наши противники уже гуляли там, прекрасно вписываясь в окружающую обстановку. Леночка в коричневато-зелёной амазонке вполне могла быть предводительницей местных земноводных, а Акакий в рыжеватом костюме — главной кочкой. «Кошачий дворянский кодекс дозволяет кидаться лягушками?» — задумался я.
Мы вежливо раскланялись. Леночка, которая явно намеревалась стать единственной дамой на турнире, была готова сожрать на месте нашу Татьяну, но у Чижика была такая злобная моська, что та компания тут же отвернулась.
Судя по радостному виду Акакия, у него был припрятан какой-то туз в рукаве. Он улыбался во всю свою треугольную морду и смешно шевелил ушами. Коготки его нервно вспыхивали оранжевыми искорками. Я посмотрел на свои лапы: моя сила тоже была при мне.
Секунданты разметили площадку. Потом все, кроме дуэлянтов, отошли на самый край, чтоб не задело, а мы с Акакием заняли свои места у барьеров. Нас разделяло шагов тридцать. Для меня самым удачным вариантом завершения дуэли было бы подпалить хвост противнику. Я б «отдал долг», и мои секунданты были вправе остановить бой. Расход магической силы без необходимости не одобрялся кошачьим обществом.
В воздухе противно пахло тиной и чем-то тухлым; то там, то тут лопались пузырьки болотного газа. Между собой переквакивались лягушки, точно болельщики на спортивном матче. «Может, у них тоже конкурс рассказов?» — хихикнул я.
— Начали! — заорал кто-то из секундантов.
Я чуть прикрыл глаза, пытаясь мысленно представить свой магический резерв и преобразовать его в боевую силу. Я готовился выпустить заученным жестом первый фаербол,
